— Как всё прошло?
— Они ушли. Что ты теперь собираешься делать?
— Не буду терять время и отправлюсь на поиски матери Аррани. Он не оставил мне выбора. Мы всё-таки были не готовы к нападению…
— Что ты хочешь у неё узнать?
— Всё, что ей известно о моём брате, — её слова прозвучали несколько жёстко.
Она не испытывала к бывшей королеве ничего, кроме интереса. Во всяком случае, жена её брата должна была знать многое. Ответы на вопросы должны были быть найдены.
Рамси завела руку за спину и достала из шорт тетрадь. Передала её в руки женщины.
— Ты забыла в своей комнате.
— Это же… — с удивлённым видом прошептала та.
— Тетрадь твоего любовника.
«Ранее.
Немного сбавив обороты, Шилса выплеснула свою злость сначала на одного ассасина, потом, когда возвращалась в центральный зал, на другого. Ей не понравилось, как тот был одет. Закончив и с ним, женщина открыла железные двери, но парня внутри уже не было. Тогда Госпожа плюнула на всё и поднялась к себе в башню. Мавн сидел на стуле у окна и гладил сову на жёрдочке. Направила на него по-прежнему недовольный взгляд и прошла к спальному месту. Всем своим видом она показывала своё возмущение и то, как она обижена на возлюбленного. Тот держал на коленях незаменимую тетрадь и, по всей видимости, перелистывал её. Сова показала, что устала от ласк, потому слуга оставил её в покое, встал и подсел к любимой.
— Хочешь знать, что я храню на этих листах? — она была непреклонна и отвернулась от него. — Всё равно, — положил свою драгоценность возле неё, — ты можешь открыть её в любое время и прочесть, — накрыл ладонь Шилсы своей и нежно сжал.
Она не отреагировала. Мавн беспомощно вздохнул и вышел из комнаты, давая ей побыть наедине с собой. Шилса дождалась его ухода и устремила недоверчивый взгляд на тетрадь. К ней она так и не прикоснулась».
Теперь, когда её любимого мужчины не было на этом свете, она открыла тетрадь и погрузилась в написанное. Рамси присела рядом с ней, ближе подставляя огонь для лучшей видимости. На страницах его детища парень описывал их совместную жизнь и его собственные чувства. В целом Мавн писал о любви к ней. О том, как был рад встретить её и любить её. О том, что ему нравилось в ней и что хотел бы изменить, чего менять не хотел. О том, сколько счастливых моментов она подарила ему и им в целом. Абзац на последней странице был посвящён его наиболее глубоким чувствам, которые он, наверное, даже не мог конкретно выразить словами.
«Пишу эти строки моим новым карандашом, который я купил накануне и за который ты сильно разозлилась на меня. Мне всегда больно смотреть на то, как моя любовь ревнует меня, сердится, грустит или страдает. Особенно, если виной этому — я. Надеюсь, ты поймёшь меня и отпустишь эту ситуацию. Мне нравится видеть, как ты улыбаешься, смеёшься. Я был бы счастлив, если бы эти моменты никогда не кончались. Ты бы забыла о мести, мы бы отправились туда, куда захочешь, забрали твою дочь (я до сих пор не понимаю, почему ты не хочешь показывать мне её! А когда я вижу Рамси, то невольно думаю, что её глаза очень похожи на твои), стали мирно жить и не вспоминать прошлые ошибки и всё, что не давало покоя нашим душам. Если это так, то намекни мне как-то о своём желании. Но если ты не хочешь этого и готова на всё ради справедливости для твоего брата, то я не буду тебя останавливать. Я люблю тебя и поддержу, что бы ты ни решила... (после этих слов были зачёркнуты совершенно хаотичные буквы, а за ними шёл большой пробел)
Эх... Я не знаю, когда смогу отдать тебе эту тетрадь. Здесь написано столько мыслей, которые я бы хотел донести до тебя. Случится ли это когда-нибудь?»
Шилса дочитывала эти предложения вся в слезах. Она не знала, как плакать всю свою жизнь, но откровения любимого частично растопили её сердце. Доселе сильная, на первый взгляд, женщина разверзлась горькими слезами. До неё дошло, что она действительно любила Мавна. Она пожалела, что так грубо и несправедливо обходилась с ним, слепо идя к своей цели и не замечая такого человека рядом с собой. Держась за голову одной рукой, а другой прижимая тетрадь к груди, Шилса ревела, как не в себя.
«10 лет назад. Третье королевство.