За окном только-только светать начало. Кружевом гардины ветер играл, она развивалась словно флаг на мачте корабля. А на полу разбитая ваза валялась. Осколки хрусталя густо усыпали пол, красные тюльпаны были похожи на рыбок выброшенных на берег.
Вчера мне жарко было от мыслей и переживаний, все прохлады хотелось, окно открыла, да позабыла закрыть! Теперь не порезаться бы острыми осколками!
Накинула халат из вишневого бархата, одела домашние туфельки и уповая на то, что время раннее и вряд ли кто меня увидит, поспешила на поиски горничной. Дверь открыла и выскользнула в освещенный огромными люстрами коридор.
Застыла глазам не веря. Оказывается не одна я встала ни свет ни заря. Из соседней комнаты так же бесшумно выскользнул высокий, черноволосый мужчина. Остановился пытаясь надеть запонку на тугой манжет белоснежной рубашки. Выругался вполголоса, когда она упала и покатилась прямо мне под ноги.
Голос родной, хрипловатый, сытый. Именно таким он бывал у Клима после наших безумных, горячих ночей. Я смотрела на него чувствуя как слабеют ноги и как расплывается, дробится на мелкие, разноцветные осколки свет в хрустальных люстрах. "Только бы не расплакаться, только бы суметь сдержаться! Нельзя, нельзя, нельзя! " - мысленно приказывала я себе. Нагнулась и подобрала золотую штучку. Надо же, Клим, запонки носит...
- Не теряйте своего имущества, если даже теряете голову! - голос у меня хрипел и срывался, но был безразличным, замороженным. - Давайте помогу, - манжет рубашки был у меня уже в руках, мужчина замер напротив, застыл неподвижно.
Ловким движением я соединила края манжеты и поставила запонку на место. Удивлялась как это у меня руки не дрожали и мысли не путались. На душе так пусто и холодно было, словно бездна снежная, лютая разверзлась.
- Вот и все! - не поднимая головы я обошла Клима и продолжила свой путь. " Вот и все, вот и все, вот и все ! " - повторяла я мысленно.
Мужчина продолжал стоять неподвижно. Я чувствовала его прожигающий взгяд и старалась ускорить шаги.
- Мы с вами встречались раньше? - в голосе, Клима, было столько мучительного сомнения и страдания?!
- Это вряд ли! - не оборачиваясь ответила я и тряхнула своей рыжей гривой.
Глава двадцать четвертая.
Клим.
Я не мог оторвать взгляда от тонких, женских пальчиков которые быстро и ловко поставили своенравную запонку на манжет моей рубашки. Эти маленькие штучки раздражали меня, всегда норовя выскользнуть из рук. Да и не привык я к подобным излишествам в мужской одежде.
Хотя моя ночная партнерша и шептала мне на ухо, что мужчина застегивающий и расстегивающий запонки на белой рубашке всегда выглядит очень сексуально, я предпочел поскорей покинуть место ночных утех, пока горячая вдовушка почивала.
Это вчера на пьяную голову, графиня Вивьен Нетли, показалась мне олицетворением женской, зрелой красоты. Надо отдать ей должное, она была и олицетворением жаркого разврата. Ночка выдалась бурной, знойной и горячей словно раскаленная похоть. Лишь к утру уставший, выжатый жадной вдовушкой словно лимон, я забылся недолгим сном.
Проснувшись увидел рядом с собой похрапывающую, чужую бабу, от вчерашнего очарования в ней ничего не осталось. Да мне и не нужно ничего уже было, поэтому поспешил побыстрей исчезнуть, запонки и в коридоре одеть можно.
Не ожидал, что в такую рань еще кому то не спится. Стоял смотрел на девичьи пальчики и взгляда не мог оторвать от почти незаметного, косого шрамика чуть ниже большого пальца на левой руке у непрошенной помощницы. Шрамик таким знакомым был. У меня самого почти на том же месте похожий имелся...
Когда-то пятнадцатилетняя, любимая девчонка, Злата Червоная, начитавшись романов предложила мне скрепить чувства и любовь крепкую, кровью нашей навеки. Я хоть и старше ее был почти на три года, но этой выдумке детской поддался. Острым ножом мы по очереди руки порезали и кровь нашу смешали. Тогда первый раз поцеловались. До сих пор помню как кружилась голова от счастья, как казалось, что кровь в венах в мягкий, сладкий мед превратилась. Боли от пореза совсем не было. Хотелось лишь что-бы длился этот миг вечно.