Отвернулась слезы ладошкой стирая, а когда опять на берег поглядела то не увидела там никого. Ушли порталами каждый в свою сторону. Эндрианский даже попрощаться не подошел! Словно не было между нами ничего. Словно страсть жаркая мне приснилась. Словно это не я его в авиалете перевязывала оторванным подолом серой, присыпанной белым налетом юбки, молясь при этом, что бы Кристалл был жив. Конечно кто я для него? Шпионка, девка продажная! Да и пусть думает, что хочет! А у меня в итоге все хорошо сложилось. Буду с детьми жить на берегу моря, как и мечтала. Клима прощу... Нет, не прощу я его! Вспомнился как назло последний разговор с ним.
- Златка, прости мне все! Люблю тебя, всегда любил. Детей люблю и они меня не сторонятся. Я для нас с тобой дом в столице купил. От особняка Грушевских недалеко. С Лилей своей часто видеться будете. Давай уже вместе семьей жить, хватит покуролесили! - Клим смотрел на меня молящими, синими как васильки глазами.
Дрогнуло что-то внутри у меня, так захотелось вернуться обратно в те времена когда мы были семьей, когда Клим для меня был светом в окошке, самым любимым и самым желанным. Но сейчас многое изменилось. Начинать с обмана нашу совместную жизнь мне не хотелось. Выдохнув я не отрывая взгляда от синих глаз, что бы не пропустить малейшей его эмоции, спросила:
- А ты, Климушка готов принять моего ребенка? Готов воспитывать его вместе с нашими детьми как своего собственного?
Потемнела, подернулась яростью чистейшая синева. Дрогнул, скривился в отвращении уголок красивых губ. Длилось это мгновение, затем Клим совладал с собой. Но этого мгновения мне хватило чтобы навсегда поставить точку в отношениях с когда-то любимым человеком.
Я досадливо поморщилась, потрясла головой отгоняя от себя воспоминания. Нужно уже успокоиться, да и волноваться мне теперь вредно. Все у меня и у моих детей будет хорошо, все замечательно будет...
Только почему же ком проклятый в горле не проходит и такой горечью отдает словно полынь проглотила? И слезы уже устала вытирать. Не в силах больше сдерживаться я зарыдала в голос и некому было меня успокоить на пустынном, морском берегу.
Лишь старый и мудрый платан шелестел своей листвой, словно приговаривал:
- Все проходит, пройдет и это. Завтра будет новый день, новая жизнь. Ты справишься девочка, ты справишься....
Глава тридцать первая.
На юге середина ноября совсем на осень не похожа. В моем далеком, северном селе где прошло детство и юность наверное уже снег срывается, а здесь вот пчелы деловито жужжат привлеченные запахом варенья из айвы.
Я стою на открытой веранде своего дома босая и с огромным животом. В большом, медном тазу важно булькает ароматное варенье которое я прилежно помешиваю деревянной ложкой, изредка отгоняя обнаглевших пчел. Сегодня у моей помощницы выходной до вечера, а варенье если не проварить вовремя то скиснет обязательно.
На нагретом щедрым, южным солнцем крыльце читает вслух сказку Ильюша, он забавно водит пальчиком по строчкам и торопится поскорей сложить буквы в предложения. Иногда этот процесс дает сбой и Ксюша начинает громко возмущаться. Она наверное в десятый раз укладывает спать свою любимую куклу в резную кроватку. Шумит вдалеке разыгравшись море, кричат голосистые чайки, шумит листвой древний платан, смеются мои близнецы.
Ощущение счастья и удивительного спокойствия окутывает меня всместе с запахом айвового варенья. Даже приближающиеся роды меня уже не страшат. Местный доктор, милейший Петр Иванович, навещает меня каждую пятницу. Моя помощница Агафья, раньше работала акушеркой в столице. Ее мне нашла Лиля, которая скрипя сердцем отпустила меня с детьми в эту" глушь морскую", наверное уже забыла, что сама когда-то спряталась в северной глубинке от всех неурядиц и жизненных разочарований. Сейчас она с удовольствием принимала блага столичной жизни. Федя смеясь называл ее " мой генерал" и полностью подчинялся Лилиному напору. Судьба подарила им горластого, рыжеволосого и краснощекого бутуза. Все свое внимание сестра сосредоточила на своем долгожданном сокровище. Я категорически отказалась жить в особняке Федора. Хотелось чтобы семейство Грушевских полность насладилось своим счастьем.
Ну, и Клим Сокол надоел своими бесконечными визитами, конечно я хорошо понимала, что он не только ко мне ходит, но как только обозначился живот мне стало почему-то неловко его видеть. Отекшие пальцы рук и коричневые пятна на лице меня совсем не красили. Он приходил такой красивый, такой щеголеватый, а я свое отражение в зеркале видеть не могла. Казалось, что он только из-за упрямства твердит о совместной жизни. Очень боялась увидеть опять в его глазах брезгливость. Поэтому решила жить с детьми в своем доме, который в награду от царя батюшки получила.