— Ну, знаешь!.. — выдохнул Кравченко и запнулся.
— Да, говорю, мучается парень, переживает свою вину. Верно ведь, переживаешь? А она, думаешь, обрадовалась! Ни капельки. «Зачем мне, — говорит, — послы? Сам не мог? Моря-ак!..» А я свое: «Надо, Лина, понять парня… Не сердитесь, обдумайте. Дело поправимое». В общем, с меня хватит, теперь сам объясняй, извиняйся, моли о пощаде… Посмотрел я на твою любовь и подумал: какого черта ему еще надо? Красивая, стройная, такая, милая… И чего она в тебе, конопатом, хорошего нашла? Будь я свободен, ей-ей, влюбился бы!.. А гордая!.. Напустилась на меня, будто не я, а ты перед нею. Назло и покупателей в магазине почти не было… Ну, ясно все. Теперь в кино за билетами!
— А как она?
— Сказала: будет настроение, может, придет. Договорились на двадцать ноль-ноль. Тебе лучше встретить ее. Я теперь лишний тут.
5
Через месяц подводная лодка снова получила приказ на выход в море. Это было неожиданностью для команды, и особенно для старшего матроса Евгения Кравченко. Узнав о походе, взволнованный, он подошел к заместителю командира лодки по политической части. Выпалил скороговоркой:
— Товарищ капитан-лейтенант, убедительно прошу, разрешите мне в город. Только на два часа…
Капитан-лейтенант поднялся со стула.
— Разве вы не знаете, Кравченко, что мы выходим в плавание и что увольнения отменены?
— Знаю, но…
— А второе — я ведь в город не увольняю. Этим ведают командир корабля и его старший помощник.
— Мне очень… обязательно, товарищ капитан-лейтенант. Вы попросите командира, пожалуйста.
— Что так загорелось?
— Надо. Иначе я… подлецом окажусь!
— Объясните же. Как вас отпускать, если даже не говорите зачем?
— Не подведу! Только на два часа. Минута в минуту явлюсь.
— Да что за тайна?
— Слово дал человеку… Девушке одной. Ждать будет. Она уже моя… жена. В загс идем. Заявление давно подано. На сегодня назначено. Я же не знал, что поход…
— Неудачное избрали для женитьбы время, Кравченко. И не в походе дело. Дождаться надо было увольнения в запас, тогда и семью заводить. Успелось бы. Служба, сами знаете, какая у нас. До семьи ли…
— Знаю, товарищ капитан-лейтенант. Но так уж обернулось. Ребенок будет…
— Вот оно что… Приторопило…
— Да и служить-то осталось совсем немного.
— Показали бы невесту-то.
— Она хорошая!
— Что ж поделать с вами? И невеста хорошая, и час уже назначен — придется просить командира. Может, разрешит уволиться.
— Спасибо вам!
— А свадьба?
— Свадьба после похода…
… Миновав проходную, Евгений поймал себя на мысли, что думает он совсем не о Лине и не о загсе, а о том, как, вернувшись из загса, разыщет Федора Векшина, кинется к нему счастливый, ликующий, обнимет, скажет: «Хороший ты, Федя, друг!»
1960
Много ли надо солдату…
1
Петр вышел за ворота казармы, не утерпел — зачерпнул пригоршню талого снега. Пахнуло свежеразрезанным арбузом. Утрамбовал в плотный шарик, огляделся, куда бы влепить. А, вон телеграфный столб. Далековато? Ничего. Наводчик Петр Агашин не промажет. Р-раз!.. Хвасту-ун…
Обернулся — надо же! — идет девушка. Поравнялась, улыбнулась:
— А еще артиллери-ист!..
Петр не нашелся, что ответить, и тоже улыбнулся. Девушка прошла, обдав его каким-то удивительно добрым, лучистым взглядом больших серых глаз. Он стоял, смотрел вслед и ждал, не оглянется ли. А ей, видно, не было больше никакого дела до него — шла себе и шла.
Откуда такая? Что-то раньше не видел ее в военном городке — ни в кино, ни на танцах.
На Петра нахлынуло озорное веселье. Он снова набрал снегу, жамкнул так, что вода потекла, и с силой врезал в столб. Снежок расплющился, брызнул в стороны.
Вечером Агашин узнал, кто эта девушка. Оказывается, к ним прибыл новый командир взвода лейтенант Горынцев с сестрой. Сообщил эту новость Гоша Рязанов.
— А не жена? — усомнился кто-то.
Рязанов тотчас рассеял сомнение:
— У писаря в строевой части самолично читал: Иван Никанорович и Полина Никаноровна. Что тут гадать? Сестра. Родная. Год рождения… хм… не призывной, моложе. Никто не видел? Косищи — во! А глаза!..
Веселый парень этот Гоша. Спортсмен, артист, художник — на все руки от скуки. Компанейский. Его любят в подразделении. И перед офицерами он держится без робости, просто, а когда надо, умеет щелкнуть каблуками и так чеканно доложить, что многих завидки берут. Петр часто любовался Гошей и втайне тоже по-хорошему завидовал ему.