С одной стороны — это замечательно, а с другой… Я чуть не стала жертвой этой раскованности.
Проклиная свою непредусмотрительность, я пошла переодеваться, испуганно озираясь по сторонам, в надежде, что Бельфегор не выскочит на меня сейчас откуда-нибудь из-за угла.
Но, кажется, всё было тихо, и я с облегчением перевела дух, зайдя в гардеробную и включив свет. Потянулась было к своему платью… И вдруг заметила, что буквально в полуметре от него висит одежда Князя.
Я замерла на месте, не в силах оторвать взгляд от чуть помятой белоснежной рубашки… От чёрного камзола с причудливым шитьём… Он словно сам стоял передо мной — такое было ощущение. Когда мне ещё выпадет подобный шанс?
Я сделала два неуверенных шага… И протянула дрожащую руку. Погладила воротник. Приблизилась ещё больше… А потом осторожно наклонилась и зарылась носом в ткань.
Боги, какой восхитительный запах… Он манил, сводил с ума, пленял, приглашал за собой в страну каких-то бесконечных, туманных грёз… Где мы были только вдвоём — он и я… И никого больше вокруг.
Я дышала и дышала им — вбирая всеми лёгкими аромат его кожи, представляя, как он вновь обнимает меня… На губах всё ещё горели его поцелуи… А перед глазами неотвязно стояла картинка с его полуобнажённым телом, от которого меня отделял лишь мой собственный страх.
Это было так мучительно — больше не чувствовать его прикосновений… Я не выдержала, схватилась за рукав камзола и обняла им себя за талию. По коже побежали сладостные мурашки от касания ткани к моей голой пояснице…
И в это мгновение мой слух вдруг уловил едва слышный шелест перьев.
Я поспешно сорвала с крючка полотенце и обернулась.
То ли он подошёл, скрывая свои энергии… То ли это я была так увлечена своими фантазиями, что совершенно не заметила его присутствия. Он медленно вёл крылом по дверному косяку, заходя внутрь… И перья, одно за другим, шелестели по дереву, издавая тот самый звук.
Зайдя, он замер, не двигаясь с места… Но крыло потянулось ко мне. Я, как заколдованная, следила за его плавным движением, наблюдая, как оно поднимается на уровень моего лица… И потом он самым кончиком — одним из длинных, иссиня-чёрных перьев вдруг нежно прикоснулся к моей щеке.
Его лицо было полно страдания. Он не делал попыток подойти ко мне… Лишь тянулся, пытаясь хоть этим касанием ощутить нашу близость. Пёрышко гладило меня по лицу… Потом переместилось на ключицу, и я, вся дрожа, прикрыла глаза, впитывая это прикосновение, наслаждаясь им… Мечтая, чтобы оно никогда не заканчивалось, и одновременно страшась, что оно продолжится.
Не открывая век, я вдруг почувствовала тепло его тела… Он сделал пару осторожных шагов и теперь стоял буквально в локте от меня, явно сдерживаясь от каких-то дальнейших действий. А я не могла заставить себя ни тронуться с места, ни что-либо возразить ему.
Потом он плавно обернул крылья вокруг моего тела, и я ощутила, как он обнимает меня ими — они касались спины, бёдер, ягодиц… Нежно, тепло, воздушно… И так бережно, словно он боялся нарушить это хрупкое равновесие между нами. Его руки по-прежнему были вытянуты вдоль тела, чуть согнутые пальцы дрожали…
Я не знала, скольких усилий ему стоило стоять вот так — не трогая меня… Именно так, как он и обещал. Я лишь ощущала, чего это стоит мне — все мои мышцы словно сковало в какой-то сжатый, напряжённый панцирь, дыхание было поверхностным, быстрым…
И я изо всех сил старалась не смотреть вниз. На его бёдра, едва прикрытые полотенцем. На узкие очертания тазовых костей с упругими пластами мыщц, на его живот, вздрагивающий от неровного дыхания… Просто СМОТРЕТЬ на него — уже было для меня каким-то невыносимым очагом вожделения.
Я не могла произнести ни слова. И я уже не понимала, чего я хочу — то ли броситься в его объятия, то ли разорвать этот неумолимый круг, ударив его по крылу, отшатнувшись, кинувшись скорее вон из этой тесной комнатки, освещённой приглушёнными лампами…
И Бельфегор, как и всегда, решил всё за меня.
— Я не трону тебя… — вновь прошептал он, отчаянно глядя мне в глаза. Я видела, что он действительно не лжёт. Что он способен сдержать свои самые сумасшедшие порывы, которые чуть не затянули нас обоих в водоворот желания, разрушив всю ту дистанцию, которую мы так тщательно выстраивали, в попытках сохранить нашу дружбу…
Которая, если уж быть откровенными, никогда никакой дружбой и не была.