Борис всегда увлекался чем-то. Это мешало ему успешно учиться в гимназии, где он имел и двойки, и тройки. Куда успешней проходила его «учеба» в мастерских Русского общества пароходства и торговли, где рабочие учили его владеть инструментом, допускали и к станкам. Будущий умелец Житков рождался именно здесь. А одесский порт, море, которое было совсем рядом с домом, воспитали в нем моряка.
В дружной семье Житковых всегда любили животных. В Новгороде у каждого из детей (у отца – тоже!) была собака или щенок. А еще были зайцы, поросята, корова Чернушка… Борис и три его сестры старались позаботиться обо всех четвероногих. А в Одессе у Бориса в комнате жили кошка, собака и… ручной волк: Борис сам его щенком взял и выдрессировал.
Надо ли после этого удивляться тому изумительному мастерству, с каким написаны рассказы Житкова о животных: «Про слона», «Про обезьянку», «Про волка», «Мангуста», «Беспризорная кошка»? Рассказы, о которых критик Вера Смирнова сказала, что после Толстого и Чехова им нет равных в русской литературе.
Как же пришел Житков в детскую литературу?
Казалось, это вышло случайно: в 1923 году, в голодную и тяжкую пору, он оказался в Петрограде без работы и без денег – даже за трамвайный билет заплатить было нечем. И вот в крайне мрачном настроении, что было на него не похоже, зашел он к другу своего одесского детства Корнею Чуковскому. Пока тот был занят какими-то неотложными делами (ему самому в ту пору приходилось несладко), Житков стал рассказывать детям Корнея Ивановича разные любопытные случаи из морской жизни.
Дети слушали гостя с восторгом, и это, конечно, не укрылось от внимания Чуковского. Тогда-то он и высказал идею, которая оказалась счастливой не только для самого Житкова, но и для всей нашей детской литературы:
– Слушай, Борис, а почему бы тебе не стать литератором? Попробуй опиши приключения, о которых ты сейчас говорил, – и, право, неплохая книжка получится!
Гость отозвался на это предложение вяло – видимо, не очень-то верил в свои литературные силы. Тогда Корней Иванович решил упростить задачу:
– Ты напиши, что напишется, а я прочту и поправлю.
Через несколько дней Житков принес Чуковскому сложенную вдвое тетрадку (поля он оставил для возможных поправок), где была записана одна из рассказанных им историй. Корней Иванович открыл ее и, по его словам, «с удивлением убедился, что редакторскому карандашу здесь решительно нечего делать, что тот, кого я считал дилетантом, есть опытный литератор, законченный мастер с изощренной манерой письма, с безошибочным чувством стиля, с огромными языковыми ресурсами».
Столь же высокую оценку, как мы уже знаем, получил этот первый рассказ Житкова в редакции «Воробья».
Случайно мастерами не делаются. И тот же Чуковский, подводя итог своему впечатлению от первого рассказа Житкова, пишет: «Не было никакого сомнения, что он, этот «начинающий» автор, не напечатавший еще ни одной строки, прошел долгую и очень серьезную литературную школу».
Чуковский угадал: классами этой школы были и подлинно интеллигентная семья Житкова, и его сотрудничество в домашнем литературном журнале, где он считался самым талантливым автором (а было ему тогда всего 10 лет!), и общение с людьми самых разных профессий и социальных слоев, и многочисленные письма, которые он начал писать с 14 лет. Одно из этих писем он написал самому Льву Толстому, прося у него совета, «как должен смотреть христианин на искусство, и на музыку в частности». Письмо это сохранилось в архиве Толстого, но осталось без ответа. Лев Николаевич не очень-то доверял вундеркиндам. А может быть, он посчитал, что письмо Житкова инспирировано взрослыми…
Эта литературная школа продолжалась и дальше, когда Житков был уже известным писателем, только теперь она стала высшею школой, университетом.
Вначале он учился записывать на бумаге то, что мастерски рассказывал устно, – так возникли его морские рассказы и рассказы о животных.
Потом он учился писать для детей о технике.
Житков был уверен: «Если уж говорить о технике, то надо, чтобы от нее жизнь зависела. Хотя бы от маленькой технической частности, но все-таки жизнь». Это и придает его книгам о технике, да и художественным вещам, подлинный драматизм. В том же рассказе «Над водой», с коего началась литературная карьера Житкова, катастрофа с самолетом, предотвращенная ценой жизни одного из героев, возникает от засорения карбюратора плохо очищенным бензином.
Проза Житкова для детей насыщена научно-техническими сведениями: он справедливо считал, что дети ждут от писателей не пустой развлекательности, а прежде всего дела, практической информации обо всем на свете. И как ни замечательны, скажем, его «Морские истории», как ни драматичны они, это и своеобразная энциклопедия морского дела, где отражен опыт многих поколений моряков. А «Рассказы о животных» интересны не только правдой описания «братьев наших меньших», но и полнотой информации о них.