— Не уверена, что его можно есть руками, — отозвалась я и увидела, что в ящике уже лежат два письма. В первом администрация почтового сервера приветствовала хозяина нового аккаунта. Второе письмо пришло с адреса «ушелрыбачить».
— Заяц, тушенный в горшочке, — перечисляла Фрэнсис, — омары… Нет, безнадежно. Они бы еще потребовали приготовить паштет из соловьиных языков!
— Нужны просто маленькие закуски, которые выглядят старомодно, — заметила я. — Перепелиные яйца, ломтики бекона.
Я открыла письмо и прочла: «Ты кто?»
Нажав кнопку «Ответить», я напечатала: «Я Джекки, как видишь. Неужели адрес не тот? А ты кто?» Последнее слово я подчеркнула и щелкнула по кнопке «Отправить».
— А это мысль, — загорелась Фрэнсис. — Подадим их на блюдах, украшенных на староанглийский лад. С пергаментом, веточками розмарина. Гофрированными оборочками из тонкой бумаги. Развесим на стенах гобелены. Маринованные грецкие орехи! — постепенно воодушевляясь, продолжала она. — Мушмула, айва!
Я отвлеклась и не слушала, пока Фрэнсис не повысила голос.
— Что, простите? — переспросила я. — Боюсь, я не слышала, что вы говорили. Задумалась.
Фрэнсис смотрела на меня с беспокойством.
— Вам нездоровится? Вы что-то побледнели.
— Все хорошо, — заверила я. — Просто немного устала.
Но Фрэнсис уже принялась хлопотать надо мной, как над родной внучкой: коснулась моего лба узкой прохладной ладонью, принесла мне кофе и даже спросила, не добавить ли в него коньяку.
— Кстати, может быть, так и закончить вечеринку? Не помните, в елизаветинские времена пили кофе? Коньяк-то наверняка уже был.
Я нехотя выбралась из-за стола, и мы вдвоем принялись листать кулинарные книги в поисках новых идей. Пока мы обсуждали камбалу в кляре, снетков со специями и копченого угря, компьютер Милены издал негромкий сигнал: пришло письмо. Я отошла к компьютеру.
Открыв новое письмо, я прочитала: «Такого адреса больше нет ни у кого. Откуда он у тебя?»
Собравшись с мыслями, я представила себе, как перевоплощаюсь в Джекки — человека, который никогда не существовал и был выдуман другим несуществующим лицом. «Наверное, произошла ошибка, — написала я. — Просто захотелось написать тебе, проверить, не путаю ли я тебя с кем-нибудь. Если что не так — извини за беспокойство».
Я отправила письмо и вернулась к Фрэнсис, которая нашла старинный каталог выставки елизаветинских миниатюр. Мы листали страницы, рассматривали изображения мужчин в камзолах и жабо и женщин в плащах, корсетах и фижмах.
— Если бы нам удалось раздобыть для актеров такие костюмы, — сказала Фрэнсис, — было бы великолепно. Для пущей достоверности следовало бы предложить женские роли мужчинам.
— По-моему, юристам это не понравится, — возразила я. — Заказывая елизаветинскую пирушку, они, наверное, представляли себе бойких служанок, с шутками разливающих эль.
Фрэнсис хмыкнула:
— Девушек из театральной школы, которых мы нанимаем, ничем не шокируешь.
Компьютер вновь подал сигнал.
— Что? — переспросила я. — Извините, я на минутку.
Я отошла к компьютеру и открыла очередное письмо.
«Извини, у меня приступ паранойи, — прочла я в нем. — Всего лишь вопрос безопасности. Дай мне свой телефон, я позвоню и представлюсь».
Перечитывая эти строчки, я почувствовала себя как в чужой стране: я понимала, что означает каждое отдельное слово, но скрытый смысл фраз, которые они составляли, постичь не могла. Оказалось, это невероятно трудно — понять значение письма, его подтекст. Неужели этот человек действительно позвонит, представится, и я узнаю, как зовут одного из любовников Милены? Поверил ли он в то, что я просто ошиблась адресом? При чем тут безопасность? Значит, ему настолько не терпится выяснить, кто я, что он готов даже потратить время на телефонный разговор? Мысли зашли в тупик, меня ждала Фрэнсис, и я решила ничего не предпринимать. Я и так поспешила раскрыть карты.
Выбранный пароль казался мне надежным. Даже я не смогу воспользоваться им, если вдруг забуду, где его записала. Но на всякий случай я все-таки удалила все полученные и отправленные сообщения не только из ящика, но и из мусорной корзины.
Я присоединилась к Фрэнсис, и мы вдвоем принялись планировать вечеринку в елизаветинском духе, а потом отправились обедать и заказали блюда, бесконечно далекие от кухни елизаветинских времен: карпаччо из тонких ломтиков тунца и миниатюрные кучки острой лапши. Мы попросили принести еще бутылочку подогретого саке, которое Фрэнсис выпила быстро и жадно. Я вспомнила водку в ящике ее письменного стола. Она придумала нанять шута и менестрелей.