Наконец глава подходит к финалу.
— Я люблю тебя, Артур.
Он поворачивается ко мне в полной темноте.
— Te amo , Бен.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
АРТУР
5 августа, воскресенье
Просыпаюсь я от того, что Дилан едва не щекочет мне нос бородой.
— Джентльмены, ПРОСЬБА СРОЧНО РАСЦЕПИТЬ ЧЛЕНЫ. У НАС ЭКСТРЕННАЯ СИТУАЦИЯ.
— Члены… не так работают.
Дилан подмигивает.
— Поверь, я знаю, как работают члены.
Бен притягивает меня к себе и что-то недовольно бормочет в плечо.
— И прикройте наготу. Подумайте о детях!
— Это даже близко… не нагота. — Бен садится и с зевком одергивает футболку. — Строго говоря, на нас одежды больше, чем на тебе.
Дилан шевелит бровями.
— Это намек?
— Угу. Тебе одеться.
— Так что за экстренная ситуация? — спрашиваю я.
— Мы собираемся за пончиками, — отвечает Дилан. — И нуждаемся в рекомендациях.
Бен недоуменно моргает.
— Ты разбудил нас ради пончиков?
— Именно.
— Окей, а «Данкин Донатс» сразу отметается, или…
— Ты серьезно собираешься порекомендовать мне «Данкин Донатс»?
— А что с ним не так?
Дилан вздрагивает.
— Прошу прощения, но это «Старбакс» мира пончиков.
— В «Старбаксе» тоже есть пончики, — возражает Бен. — «Старбакс» мира пончиков — это и есть «Старбакс».
— Биг-Бен, ты выше этого.
Саманта просовывает голову в дверь.
— Эй, мы идем в «Бирд Папа» [54] за завтраком. Бен, ты с нами?
— Надевай штаны, Бен-10 [55] , — не терпящим возражений голосом приказывает Дилан. — Ты нужен своей стране.
Когда я захожу в гостиную, Джесси валяется на диване, закинув ноги на колени Итану. До меня вдруг доходит, что это первый раз за все лето, когда мы остались втроем.
Я плюхаюсь в кресло и подбираю под себя ноги.
— Так странно.
Джесси издает нервный смешок.
— Что странно?
— Не знаю. Что вы здесь. В Нью-Йорке. И встречаетесь!
— А у тебя бойфренд, — отвечает Джесси. — И на редкость симпатичный.
— Ха. Точно.
— Вы с ним разобрались? Теперь все в порядке?
— В полном. По крайней мере, еще на два дня.
Я пытаюсь выжать улыбку, но она упорно не пристает к лицу.
Джесси выжидательно смотрит на меня.
— А вы…
— Нет. Не знаю. Мы это еще не обсуждали.
— Возможно, стоило бы, — говорит Джесси.
У меня перехватывает дыхание.
— Угу.
Теперь руки Итана блуждают по… икрам Джесси? Или это скорее голени? Я стараюсь не пялиться, но черт возьми. Похожие ощущения я испытывал лет в двенадцать, когда папа внезапно сбрил бороду — и хотя, конечно, остался папой, первое время я его искренне не узнавал. Никак не получалось совместить привычный образ с новой картинкой. Сейчас я точно так же не могу уложить в голове изменившуюся реальность. Хотя и пытаюсь.
— Арт, мне правда очень жаль, что мы сразу не рассказали тебе… о нас. Понимаю, как странно все это выглядит.
— Ничего странного. — Я торопливо мотаю головой. — Это я повел себя странно. Просто… Наверное, я почувствовал себя как Амнерис в «Аиде» [56] . Будто должен был все это предвидеть.
— Чувак, — вздыхает Итан. — Прости нас. Это мы виноваты. Мы тебя заамнерили.
— Вы не могли бы говорить по-английски? — интересуется Джесси.
— Нет, это я должен просить прощения. Серьезно, в понедельник я повел себя как полный придурок. Если вы счастливы, то я тоже за вас счастлив!
— Но…
— И я буквально ненавижу себя за то, как отреагировал. Что заставил вас чувствовать себя плохо.
— А я, — говорит Итан, — ненавижу себя за то, что ты из-за моего молчания думал, будто у меня проблемы с твоей ориентацией.
— Да я сам себя накрутил.
Итан качает головой.
— Мне стоило выразиться яснее. И отвечать тебе каждый день. Прости, Арт.
— Я не в обиде.
— Знаю. Просто жалею, что не повел себя по-другому.
В гостиной воцаряется тишина.
— Что ж, — говорю я наконец. — Возможно, нам требуется перезапуск.
— Перезапуск?..
— Джесси, Итан. Мне нужно вам кое-что рассказать. — Я выдерживаю паузу. — Я гей.
Они переглядываются.
— Мы знаем?.. — неуверенно отвечает Джесси.
— Нет, это же перезапуск. Ответьте как-нибудь по-другому.
— Ладно, — кивает Джесси. — И как ты хочешь, чтобы мы ответили?
— Да как вы сами хотите. Например, «вау, круто», или «ну ты даешь, чувак», или «офигеть, вот так новости».