Я прижимаю оба конверта к груди и вытаскиваю телефон, чтобы написать Бену.
Поиск сокровищ, да??
В ответ снова прилетает задумчивый смайлик.
И куда теперь?
Хм-м… Если бы ты только мог у кого-то спросить…
А-а-а-а-а-а , отвечаю я. А когда поднимаю взгляд от телефона, сразу замечаю выжидательные и насмешливые улыбки девчонок. Сердце делает кульбит. Я подхожу к их столику.
— Следующая подсказка, — говорит Джульетта, разворачивая ко мне экран телефона. — Хотя, если честно, я ее не поняла.
Это картинка с крысой.
— Я понял! — Я уже собираюсь вылететь за дверь, как вдруг останавливаюсь как вкопанный. — Подождите.
— Чего подождать? — интересуется Джульетта.
— Просто… О боже. Я сегодня уезжаю. Это наш последний разговор.
— Даже не надейся, — отвечает Намрата. — После тебя в документах Шумейкера сам черт ногу сломит. Лично я собираюсь еще месяц названивать тебе с вопросами.
Я обнимаю ее.
— Идет.
— Хотя мы будем скучать по твоей физиономии, — добавляет Джульетта.
— Немного, — кивает Намрата.
— Ужасно, — вздыхает Джульетта.
Я еще раз обнимаю обеих, пулей выскакиваю на улицу и запрыгиваю в первое попавшееся такси. До караоке всего пара кварталов, но сегодня я не намерен терять ни минуты. Пока за окном проплывают перекрестки и витрины, я кручусь на заднем сиденье, как на иголках. Наконец впереди показывается вывеска бара. Я сую водителю деньги и вылетаю из машины.
Дилан стоит у входа с телефоном, парой наушников и огромным термосом кофе. Увидев меня, он заметно вздрагивает.
— Вот дерьмо. Сьюзикл, ну ты шустрый. Ладно, послушай пока. — Он нахлобучивает мне на голову наушники и делает мощный, прямо-таки атлетический зевок. — Чертов Бенозавр. В такую рань… Хотя ладно, молчу.
Он тыкает пальцем в экран.
— Регги?.. — Но не успеваю я закончить вопрос, как узнаю мелодию. Это не просто регги. Это Зигги Марли. — Это же…
— Песня про трубкозуба? — говорит Дилан. — В точку.
Артур Рид , мое очкастое альтер-эго. Король желтых джемперов, растиражированный в тысяче мемов.
Лицо Дилана принимает задумчивое выражение.
— Я один сейчас вообразил, как выглядел бы ребенок крысы и трубкозуба?
— Видимо.
— Артур! — Саманта выворачивает из-за угла и, подбежав к нам, заключает меня в объятия. — Ты рано! Следующие подсказки еще не прибыли, но будут тут буквально через секунду.
— Подсказки во множественном числе?
— Определенно во множественном.
— Наслушался, Сьюзикл? — Не успеваю я ответить, как Дилан сдергивает у меня с головы наушники. — Так, пока не смотри…
Но я уже увидел. Они переходят дорогу, слаженно чеканя шаг — правда, на этот раз в баварских штанах, а не комбинезонах.
— Срань. Господня, — бормочу я. — Что…
— Это Вильгельм, а это Алистер, — говорит Саманта. — Они проводят тебя до последней остановки.
Я при всем желании не могу перестать пялиться. Эти закрученные усы. И пучки на затылках. Каким-то образом они кажутся еще более одинаковыми, чем прежде.
А потом они синхронно протягивают мне два конверта.
— Как он… вас нашел? — наконец выдавливаю я.
Усы Вильгельма шевелятся от улыбки.
— На Крейгслисте.
— Но…
Не может быть. Бен таки написал в «Потерянные связи». Ради меня. Ну, то есть технически ради близнецов — но именно я был причиной.
— Мы каждый день читаем Крейгслист, — объясняет Алистер. — После переезда сюда нас искали уже тридцать шесть раз.
— Это ведь… хорошо? — неуверенно спрашивает Дилан.
— Это просто прекрасно, — подтверждает Вильгельм. — Артур, вскрывай конверты.
— По порядку, — напоминает Саманта.
Четыре бумажные полоски складываются в короткое письмо от Бена.
Артур, я знаю, что из нас двоих именно ты — мастер широких жестов.
Но правда в том, что никто не заслуживает широких жестов так, как ты.
Может, я и не обладаю твоей изобретательностью, но искренне собираюсь пройти сегодня лишнюю милю.
Тебе, кстати, тоже придется ее пройти. С любовью, Б.
Глаза наполняются слезами. Не думал, что возможно чувствовать себя таким счастливым и несчастным одновременно. Следующее, что я помню, — близнецы ведут меня обратно в центр. Все происходящее ощущается нереальным. Если бы не горький ком в горле, я бы точно решил, что сплю.
Вильгельм и Алистер забрасывают меня какими-то будничными вопросами — про музыку, про фильмы, про Бена, — но я с трудом складываю слова в ответ. Трудно функционировать нормально, когда твое сердце переселилось в четыре конверта.