Бен ежится.
— О-хо-хо.
— Что ты бы сейчас ни вообразил, поверь, в реальности все еще хуже. Просто зайди и посмотри.
— Бедный Итан.
— И не говори. — Я подпираю щеку ладонью. — Потом ведь станет лучше?
— Ты имеешь в виду после расставания?
— Ага. В смысле я расставался только с тобой, и наше расставание было восхитительным.
Бен смеется.
— Лучший разрыв в истории.
— Точно. На пять с плюсом. — Я вздыхаю. — Может, Итан и Джесси тоже выкарабкаются?
— Может. Надеюсь на это.
— Как думаешь, стоит съездить к нему в Виргинский? Это не будет выглядеть, будто я принял чью-то сторону? Джесси ведь тоже мой друг.
— Сложный вопрос. — Бен морщит нос, и это так чертовски мило, что сердце невольно пропускает удар. В жизни не забуду эти веснушки. — Но со временем действительно становится легче. Посмотри на меня и Хадсона.
Я сужаю глаза.
— Спасибо, что-то не хочется.
— Мне льстит, как ты к нему ревнуешь. До сих пор.
— Всегда.
Бен с улыбкой качает головой.
— Я к тому, что мы с Хадсоном это пережили. Да, это уже не прежняя наша дружба, но мы общаемся. Переписываемся. Не особенно много, но…
Дверь дальше по коридору распахивается, и меня внезапно окружают девочки в шарфах, перчатках и с чирлидерскими помпонами. Они громкие, счастливые, раскрасневшиеся — думаю, не в последнюю очередь от выпитого, — и одна, пробегая мимо, стукается со мной кулаком.
— Ты вообще где? — спрашивает Бен.
— В Проходе. Северном проходе, если точнее.
— Вы называете это Проходом? Люди живут в Проходе ?
— Ага. Более того, закатывают тут вечеринки. Я только что сбежал с одной.
— Вау, — присвистывает Бен. — И кто ее устроил?
Я чувствую, как краснею.
— Один парень. Я тебе рассказывал.
— А, точно. Твой приятель по акапелльному хору.
— Майки.
— Круто. — Бен делает паузу. — А вы с ним…
— Нет, — говорю я быстро. — Нет-нет-нет. В смысле он милый. Но его же зовут как моего папу!
— Ну, в этом он не виноват.
— А еще он считает «Гамильтона» клевым, но не великим. И не любит видеоигры. Жуть, правда?
— Артур, ты их тоже не любишь.
— Знаю, но он выглядит так, будто должен их любить, а на самом деле не любит, и у меня когнитивный диссонанс. — Я пожимаю плечами. — Ладно, неважно. А ты…
— Один как хрен, — отвечает Бен счастливо. — Хотя скоро должны приехать Дилан с Самантой.
— Господи, я так по ним скучаю! Помнишь, как мы тусили у дедушки Мильтона?
— Такое забудешь.
— Забавно, что из всего Братства свадебного кольца официально выстояла только их пара.
— Кто бы мог предположить.
Мы встречаемся взглядами, и я почти ощущаю, как уплотняется воздух вокруг. Мы с Беном не были на территории одного штата с тех самых пор, как попрощались полтора года назад. Но мое сердце, мозг и легкие почему-то считают иначе.
Правда в том, что я так и не выяснил, как это сделать. Даже гуглил. Как разлюбить человека. Как начать воспринимать его платонически.
Когда Бен наконец нарушает молчание, его голос звучит особенно мягко:
— Ну, мы тоже на ногах.
— Что? — недоуменно моргаю я. Я сижу на полу, прислонившись к стене, Бен — на кровати.
— Я имею в виду — мы тоже выстояли. Ты все еще здесь. В моей жизни.
— Верно подмечено.
И это правда. Мне нравится его улыбка. Голос. Лицо. Нравится, что он до сих пор живет в моем телефоне. Нравится быть его другом. Лучшим другом.
Мой лучший друг, Бен Алехо.
Может, к этой точке и вело нас мироздание.
Может, так и должно было быть.
БЕН
Месяцем позже
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Ну вот и все. Конец.
Поверить не могу, что действительно это сделал.
Последняя глава «Великих войн волшебников» выложена на «Ваттпад».
Я сижу, скрестив ноги, на кровати — точно там, где закончил первый черновик в прошлом декабре. За пару дней до Нового года, как и ставил целью. Тогда я слушал Лану Дель Рей, а сейчас в наушниках играет кавер «Хроматикса» на «I’m on Fire». Но главное отличие — в пугающей публичности. Год назад новых глав не ждал никто, кроме Артура. Я начал выкладывать отредактированную версию с января, и тогда у нее было всего несколько десятков читателей — которые в феврале, однако, превратились в тысячи.