Надо с кем-нибудь поговорить. Мы недалеко от станции, поэтому сеть уже ловит. Я открываю переписку с Артуром.
Дилан в больнице. Не знаю, что точно случилось, но что-то с сердцем. Боюсь до одури. Мы поругались пару дней назад, я наговорил ему ужасных вещей, потому что мудак. И теперь В УЖАСЕ. Никогда не воспринимал всерьез его проблемы с сердцем — а может, стоило. А еще боги общественного транспорта меня ненавидят, и мы опять застряли в гребаном подземелье. Не знаю, хочешь ли ты меня слышать, но ты единственный, с кем я сейчас готов говорить. Мне так стыдно, Артур. С днем рождения. Надеюсь, это сообщение не испортит тебе день.
Я нажимаю «Отправить».
И жду. Жду, ответит ли он, жду, когда тронется поезд.
Может, лучше пойти пешком. Выбраться из вагона и пойти прямо по шпалам. Буду отпугивать крыс фонариком.
Телефон вибрирует. Это Артур.
Вот дерьмо! ОК. С ним кто-то есть? Он ведь не один?
Самая пугающая мысль — что Дилан мог бы переживать все это в одиночестве, максимум с врачом или медсестрой. Слава богу, с ним сейчас близкий человек.
Нет, Саманта отвезла его в Пресвитерианскую больницу. И его родители уже в пути.
Я могу чем-то помочь? — спрашивает Артур.
Побудь на связи?
Конечно.
Пару минут мы оба молчим. Но я знаю, что, где бы Артур сейчас ни был, телефон у него в руке. Он на связи. Как и обещал.
А что случилось с Диланом? В смысле из-за чего вы поругались?
Я сказал ему, что все отношения рано или поздно заканчиваются.
Ты правда в это веришь?
Нет, конечно. Это вообще был ужасный разговор. Отношения заканчиваются, если в них замешан идиот. Мне правда очень жаль, Артур. Хотел бы я вернуться в прошлое и все изменить. С самого начала рассказать тебе, что я в летней школе с Хадсоном. Но клянусь, все, что я сказал в понедельник, — правда. Мы собирались просто поговорить.
Артур молчит. Я уверен, что он здесь, но хочу знать, что он думает.
Буду честен. С понедельника я снова общаюсь с Хадсоном и Харриет. Мы много лет дружили, и они оказались единственными, к кому я смог пойти после того, как разругался с тобой, Диланом и Самантой. Все это время я говорил им про тебя. А сегодня мы с Хадсоном внезапно остались вдвоем, я опять начал себя винить, и он попытался меня поцеловать. Но я сбежал, потому что мне нужен только ты.
Поезд трогается с места. Я набираю третье сообщение.
Мне не стыдно, что у меня есть бывший. Но стыдно, что я своими руками разрушил твое доверие. Надеюсь, ты мне веришь.
Поезд затормаживает на станции — и прямо перед тем, как двери открываются, телефон жужжит снова. Меня на секунду охватывает паника: Артур велит мне катиться к чертям; Саманта сообщает еще более ужасные новости.
Но это наконец что-то хорошее.
Я тебе верю, Бен.
Когда я вбегаю в зал ожидания, Саманта сидит в кресле, прислонившись затылком к стене.
— Саманта!
— Бен. — Она вскакивает и, хоть я этого и не заслуживаю, заключает меня в объятия.
Я оглядываюсь.
— Что случилось? Где его родители?
— Пошли за кофе.
— Какого хрена?! То есть Дилан тут уми…
— Он в порядке! В порядке. Ложная тревога. Просто паническая атака — правда, довольно паршивая. Мы узнали вот только что. Я хотела тебе написать, но… — Саманта делает глубокий вдох. — Мне нужна была минутка собраться. В жизни не забуду, как он перепугался, когда сердце начало частить…
Саманта принимается плакать, и я снова ее обнимаю. Мне прекрасно известно, о чем она говорит. Когда три года назад Дилана госпитализировали на ночь, я все локти себе сгрыз, что мне не разрешили остаться. Наутро прогулял школу и целый день тусил с ним в палате.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть. Но хорошо, что ты оказалась рядом. — Я неловко отступаю на шаг. — Спасибо, что позвонила.
— Не бери в голову. Я знаю, что у Дилана определенная репутация, а ты просто обо мне беспокоился.
— Он тебя не заслуживает, — отвечаю я с улыбкой.
— Разумеется, нет, — усмехается Саманта. — Хотя на следующие две недели он со мной застрял по-любому.
— Прости за ту сцену. Я правда болею за вас обоих, но во вторник… почувствовал себя окончательно ненужным.
— Да ты шутишь. Дилан тобой одержим! Серьезно, он говорит о тебе столько же, сколько я о нем родителям. Если что, этого ему знать не нужно. Я все-таки пытаюсь сохранять остатки самообладания.