— Ох-х, — простонала Гермиона. — Не-е-ет, — зашлась она в истерике. — Этого не может быть, этого просто не может быть!
— Гермиона? — робкий девичий голосок донесся с нижней площадки второй лестницы.
Гермиона снова вытерла лицо и посмотрела в том направлении.
— Джинни? — младшая Уизли сделала пару осторожных шагов в гостиную. — Ты почему до сих пор здесь?
— Так у меня через два часа отработка, — угрюмо ответила девушка. — Оказалось, что использовать мой любимый Летучемышиный сглаз на Малфое это «нарушение правил». А нечего было фыркать на меня.
— Вот мерзавец, — уголками губ улыбнулась Гермиона.
— Твоя очередь, — ответила Джинни. — Что с тобой?
Гермиона глубоко вздохнула. Разговор с подругой — как раз то, что нужно, чтобы рассортировать собственные мысли. Да и вдруг Джинни что-нибудь посоветует.
— В общем, если всю длинную историю изложить в двух словах, то мы с Гарри любили друг друга, именно в смысле «любили», но теперь он меня ненавидит.
Джинни поморщилась.
— Ой, слушай, может, все не настолько плохо? Вы ведь с Роном столько раз ссорились, но все же друзья!
— Ты не понимаешь, — ответила раздраженно Гермиона. — Я вообще все испортила! Фактически, Гарри признался мне в любви, а я разбила его сердце, — Гермиона вновь тяжело вздохнула. — Знаешь что, может, мне просто стоит…
— Не смей! — воскликнула Джинни. — Ты что, собралась сказать, что сдалась?
Гермиона немного испуганно кивнула.
— Да что с тобой происходит? С каких это пор ты сдаешься? Когда у тебя успели мозги высохнуть? Все знали, что вы двое созданы друг для друга! Ты не можешь выбросить на помойку свое счастье только потому, что дела пошли слишком круто!
Гермиона вскочила с места.
— Ты права, Джинни. Ты абсолютно права. Мне нужно сделать что-то, что доказало бы Гарри, что я на самом деле его люблю.
— Импровизируй, — подсказала ей Джинни. — Я знаю, что тебе надо: действовать безрассудно!
*
Пятнадцать минут спустя предельно целеустремленная Гермиона Грейнджер стояла перед входом в «Три метлы».
Набравшись смелости, она шагнула в теплый паб и оглядела столы в поисках Гарри. Он сидел в середине зала, сгорбившийся над бутылкой сливочного пива. Напротив него Рон и Луна, похоже, собирались закусить лицами друг друга.
Гермиона подбежала к столу и взобралась на него, затем вытащила свою палочку и заставила ее издать звук, похожий на выстрел, привлекший всеобщее внимание. Девушка огляделась и почувствовала, как у нее что-то сжалось в желудке. Вокруг были лица ее друзей. И, к сожалению, не только их, но и тех, в чьем присутствии ей ничего говорить не хотелось. На нее внимательно смотрели профессор МакГонагалл, Рубеус Хагрид и Драко Малфой.
Собравшись с силами, Гермиона сделала глубокий вдох и сказала громко и ясно:
— Я просто хочу, чтобы все знали, что я по уши влюблена в Гарри Джеймса Поттера!
Гермиона практически чувствовала, как сердце выбивает татуировку на ее грудной клетке. Она огляделась на шокированные лица и со страхом поглядела вниз, на Гарри. Парень сидел с открытым ртом. Нда, она надеялась на несколько другую реакцию.
И получила ее, вот только не от Гарри.
Драко Малфой поднялся и издевательски медленно захлопал.
— Браво, браво! Ты сумела выставить себя дурой перед всеми одноклассниками, друзьями и профессорами. Надеюсь, хоть теперь ты поймешь, что никто не захочет тебя, ты, горемычная, безобразная уродина. Отличная работа, Поттер, уважаю! А ведь одно время я думал, что она тебе нравится.
Разрыдавшаяся Гермиона выбежала из сумасшедшего дома, в который превратились «Три метлы» после ее слов. Думая, что все смеются на ней, полуслепая от пролитых слез, девушка, спотыкаясь, добралась до «визжащей хижины».
Комната, где четыре года назад она, Гарри и Рон столкнулись с Сириусом. Она рухнула на кровать и чуть не выплакала себе все глаза. Через несколько минут Гермиона услышала, как кто-то вошел, задыхаясь от бега.
— Уходи! — заорала она на пришедшего, даже не взглянув на него.
— Гермиона, — услышала она такой родной знакомый голос и резко встала.
— Гарри, — жалобно, а затем, скрестив руки на груди: — Что ты здесь делаешь?
Гарри не ответил, и Гермиона встала и начала ходить по комнате, пытаясь придумать, чтобы спросить, только бы не задавать тот самый вопрос, на который она хотела и страшилась получить ответ. Через несколько минут она, наконец, остановилась.
— Мы… мы когда-нибудь снова станем друзьями?
— Никогда, — с уверенностью сказал Гарри.
Сердце, разбивающееся на мелкие осколки. Губы Гарри на ее губах, его руки на ее спине и шее, ее руки, запутавшиеся в его волосах. Его дыхание на ее лице. Спина, прижатая к стене комнаты. Они разорвали поцелуй и остались стоять, учащенно дыша, касаясь носами друг друга.
— Я больше никогда не буду просто твоим другом, потому что я хочу быть гораздо большим, — глаза Гарри сияли. — Конечно, если ты примешь меня.
— Я не понимаю, — медленно сказала Гермиона.
— О чем ты? — спросил Гарри, его губы были всего в сантиметре от губ Гермионы. — Мне тоже нужно это сказать? Я люблю тебя, Гермиона, я люблю тебя всеми фибрами моей души!
— Ох, я тоже люблю тебя, Гарри, но… — мысль Гермионы была прервана губами Гарри и еще одним страстным поцелуем. — Но почему ты ничего не сказал в “Трех Метлах”? — закончила она, оторвавшись глотнуть воздуха.
— Да потому, что ты удивила меня. Я и близко ничего подобного не ожидал, и уж тем более не посреди «Трех метел» у всех на глазах, — ответил Гарри, вновь ее поцеловав. — И мне пришлось немного задержаться, чтобы набить рожу Малфою, — Гарри добавил на потрясенный взгляд Гермионы. — Я даже отработки не получил, меня МакГонагалл еще и подначивала.
Тишина окутала их. Обычно они наслаждались ей, но не сейчас. Слишком многое осталось несказанным.
— Гарри, прости меня за тот вздор, что я наговорила. Ты же знаешь, что я ничего подобного не имела в виду, да?
Гарри чуть улыбнулся и ответил:
— Да, — и добавил серьезным тоном: — И ты меня прости за то, что вел себя этим утром как придурок.
— Гарри, все нормально. Я заслужила это.
— Ты за всю жизнь не смогла бы такого заслужить! То, что ты заслужила — это поцелуй.
— Всего один? — игриво спросила Гермиона, приближая к нему губы.
— Сколько захочешь, — прошептал в ответ Гарри, прежде чем дать ей то, что она заслужила.