<p>
– Хм. За тысячу.
– Иди на хер, – Джорджи с грохотом опускает очередной стул и удерживает зевок. – Пиздец. За штуку. И что я на эту штуку куплю по-твоему, а?
– Хер тебя знает. В отпуск на пару недель съездишь, – Джерси пожимает плечами, – или чар для извращенцев про запас прикупишь. Знаешь, Джорджи-бой, я не ебу, куда ты потратишь эти деньги, и, если честно, мне срать.
– Я твою штуку за ночь могу скурить, папаша, – Джорджи поворачивается и поднимает бровь. – Так что если есть че нормальное предложить, то давай, а за яйца меня тянуть не надо.
– Ты не куришь, – придирчиво отмечает Джерси.
– Бля, папаша, не доебывай. Ты знаешь, сколько я чистыми за одну ночь делаю? – Джорджи копается в карманах, находя мятую пачку дешевых сигарет. – Ну и что мне твоя тысяча, куда мне ее?
– Хорошо. Сколько? – Джерси мгновенно настраивается на деловой лад. Он смотрит на Джорджи снизу вверх, но тот все равно кажется каким-то маленьким и хрупким на фоне Джерсийского Дьявола.
– Ну, за две я бы еще подумал, – прикурив и затянувшись, отвечает Джорджи. Его дела хороши вовсе не настолько, насколько он бравирует этим, и даже тысяча зеленых ему бы совсем не помешала. Но не на таких же условиях.
– Ха, – Джерси скрещивает руки на груди. Глупый Джорджи Порджи думает, что он сейчас предложит две с лишним, а то и три, чтобы наверняка. – Полторы.
– Все, папаша, съебись отсюда, – Джорджи поднимает руки, зажимая сигарету зубами, и возвращается к своим стульям. – И чтоб до вечера я тебя не видел.
– Уже вечер. Ты, блядь, открываешься через час, – Джерси поднимает густые брови, ощупывая карманы в поисках своих сигарет.
– Вот на час и съебись, – злится Джорджи.
– О'кей, – Джерси невозмутимо прикуривает от спички, туша ее и бросая на пол, затягиваясь не без удовольствия. – О'кей, пойду в другое место и найду кого-нибудь посговорчивей, – главное условие того, чтобы быть Джерсийским Дьяволом, – это нуждаться в чем-то куда меньше, чем твой собеседник. Вообще не нуждаться, на самом деле. Так что Джерси спокойно разворачивается, направляясь к выходу.
– Ну и хули ты тут соришь? – ему в спину летит новый крик Джорджи, но Джерси даже не оборачивается, ухмыляясь в усы. – Спичку свою прибери, блядь!
– Пошел ты, Джорджи-бой, – Джерси берется за ручку двери.
– Стой, я с тобой разговариваю! – Джорджи кричит ближе, и Джерси останавливается, наблюдая за ним и своим зрением, и через бликующее стекло двери. На лице Джорджи одна злость сменяется другой. Дым от стиснутой зубами сигареты окутывает его лицо. – Тысяча девятьсот, – он выпаливает, сжимая кулаки.
– Шестьсот, – Джерси поворачивается, перекатывая сигарету во рту.
– Нет, ты совсем охуел, – у Джорджи легко румянятся щеки, и он нервически затягивается. – Восемьсот.
– Семьсот, – и это последняя цена Джерси, он снова скрещивает руки, крепко сжимая сигарету губами и выпуская дым через нос мелкими струйками.
– Семьсот пятьдесят, – Джорджи хмурится.
– Семьсот, – спокойно повторяет Джерси. Джорджи мнется недолго.
– О'кей! – он вспыхивает и очень зло протягивает руку.
– По рукам, – и Джерси с готовностью пожимает ее. – Да, и, конечно, чаевые подразумеваются. Если будешь хорошим мальчиком, – он мерзко склабится, и Джорджи тут же выдергивает ладонь из его неприятно влажной руки, снова затягиваясь и отворачиваясь.
– Блядь, ну и нахуя я согласился? – бормочет он себе под нос.
– Ты можешь отказаться, я тебя не держу, – и Джерси очень нравится, что Джорджи не откажется. Ему нужны деньги, как и всем в этой части Бронкса.
– Иди ты в жопу, ебаный Джерси, иди ты, блядь… – Джорджи говорит с чувством, но потом только машет рукой.
Он молча направляется к двери в заднюю часть клуба, и Джерси усмехается, докуривая сигарету и щелчком бросая ее под ноги. И идет за ним.
– Здесь свободно, – Джорджи отпирает одну из дверей в неосвещенном коридоре ключом из кармана и отдергивает темно-синюю занавеску за ней.
– Здесь везде свободно, вы же закрыты, – резонно замечает Джерси.
– Завали, – Джорджи выдыхает густой дым, тушит сигарету в пепельнице на столе и идет закрывать занавесками зеркала по стенам.
– Я не против зеркал, Джорджи-бой, – ухмыляется Джерси.
– Я против, – зло отвечает Джорджи, задергивая очередную занавеску.
Зеркала вделаны по всем стенам, и он будет занят довольно долго. Джерси пока изучает комнату, в которой до этого не был – видимо, она для клиентов получше, чем плешивый дьявол в потной футболке, – и приценивается к угловым диванам ярко-синего цвета, приглушенного только полумраком. Напротив обоих – стеклянные столики, это будет мешать, и Джерси легко сдвигает один в сторону перед тем, как сесть.
Он усаживается удобно, закидывая ногу на ногу, и закуривает новую сигарету, пока Джорджи закрывает последние зеркала и идет запирать дверь.
– Хороший сервис, – когда Джорджи заканчивает, Джерси кивает на отодвинутый столик. На нем вокруг голубой лавовой лампы вперемешку оставлены чашки с кофейными разводами, стаканы, полная чужих окурков пепельница, россыпь цветастых презервативов и на треть пустая бутылка итальянского белого вермута. Впрочем, на втором столике, заляпанном белыми и желтушно-коричневыми пятнами, валяются рваный чулок и использованные резинки, так что Джерси еще удачно сел.
– Я здесь еще не прибрался, – Джорджи потирает шею, сам не замечая, как начинает оправдываться.
– Ну, если ты сам убираешься везде, то не удивительно, что тебе нужны деньги, – Джерси втягивает дым и очень увлеченно разглядывает заусенец на безымянном пальце.