Шеф вызвал его к себе в пятницу. Сделал ему письменное предупреждение. А он всего-то взял с собой кое-какой инструмент. Он совсем не собирался его воровать. Инструмент был старым, и он собирался вернуть его. Но шеф не поверил. Наверное, кто-то настучал.
Ему известно, кто за ним охотится.
Всё было частью определённого плана.
Но он тоже может составлять планы.
– Девятнадцатое июня, – повторил он, включая телетекст.
До этого ему нужно будет разделаться с Эмили. А может быть, она уже умерла. Во всяком случае, он не собирался больше кормить её.
Колено всё ещё болело.
– Письма! – вдруг вскрикнула Ингер Йоханне.
Ингвар всё ещё держал Амунда на руках, словно разговор был настолько важен, что они не могли прерваться, чтобы уложить ребёнка в постель.
– Письма, – повторила она и лёгонько стукнула себя по лбу. – На столике в комнате у Акселя!
– Не понимаю, о чём речь…
В конце концов Ингер Йоханне рассказала Ингвару о своём путешествии в Лиллестрём. О связи, которая существовала между недоразвитым Андерсом Мохаугом и писателем Асбьёрном Ревхаймом, младшим сыном Астора Конгсбаккена, выступавшего обвинителем по делу Акселя Сайера. Понять реакцию Ингвара было непросто, но Ингер Йоханне показалось, что она увидела, как он нахмурился, – Стюбё тоже считал все эти совпадения неслучайными.
– Письма? – переспросил он с удивлением.
– Да! После того как я побывала у Акселя Сайера, у меня осталось чувство, что я видела у него нечто несоответствующее его дому. Теперь я знаю, что это было. Стопка писем на шахматном столике.
– Но письма… Мы все иногда их получаем.
– Марки, – ответила Ингер Йоханне. – Они были норвежскими. Письма были перевязаны бечёвкой.
– То есть ты видела только верхнее, – сказал Ингвар.
– Верно. – Она кивнула и продолжила: – Но я уверена, что это была стопка писем от одного и того же человека. Из Норвегии, Ингвар. Аксель Сайер получает из Норвегии письма. Он общается здесь с кем-то.
– И что?
– Он ничего не сказал мне об этом. Я думала, что он вообще не имел никаких связей с родиной после отъезда.
Ингвар переложил малыша на другую руку. Амунд застонал, но не проснулся.
– Послушай, ты ведь общалась с ним совсем недолго! Ничего удивительного, что он не сообщил тебе о том, что у него здесь есть кто-то: друг, родственник, например…
– У него нет родственников в Норвегии. Мне это точно известно.
– И какое объяснение ты хочешь предложить?
– Может, он… Может быть, он получает деньги от кого-то? Например, ему платят за то, чтобы он не высовывался? И поэтому он никогда не пытался добиться оправдания? Тогда понятно, почему он исчез, когда я предложила помочь ему.
Ингвар улыбнулся. Ингер Йоханне не понравилось, как изменилось выражение его глаз.
– Забудь об этом, – посоветовал он. – Выглядит чересчур таинственно. У меня есть для тебя кое-что более интересное. Астор Конгсбаккен жив.
– Что?
– Да. Ему девяносто два года, и он живёт со своей женой на Корсике. У них там дом, виноградник. Я хотел узнать, жив ли он. Поискал немного и обнаружил, что он оставил государственную службу около двадцати лет назад и перебрался на Корсику, где и живёт до сих пор.
– Я должна поговорить с ним!
– Ты можешь попробовать позвонить ему.
– Может быть, у тебя и номер телефона есть?
Ингвар усмехнулся:
– Нет. Но ты можешь позвонить в справочную, попробуй. Насколько мне известно, с головой у него всё в порядке. Вот ноги отказывают.
Ингвар медленно поднялся, пытаясь не разбудить мальчика. Он поправил плед и вопросительно взглянул на Ингер Йоханне. Она равнодушно кивнула и принесла вещи Амунда из спальни.
– Я верну плед завтра, – сказал он и попытался забрать сразу всё.
– Хорошо, – тихо ответила она.
Он переминался с ноги на ногу и смотрел на неё. Головка Амунда лежала на его плече, малыш говорил что-то во сне. Соска упала на пол, и ей пришлось наклониться, чтобы поднять её. Когда она протянула соску Ингвару, он схватил её за руку и не отпускал.
– Нет ничего удивительного, что Астор Конгсбаккен и начальник Альвхильд дружили, – сказал он настойчиво. – Многие юристы общаются между собой. Ты ведь знаешь об этом! Норвегия – страна маленькая. А в пятидесятых людей было ещё меньше. Все юристы должны были знать друг друга!
– Но не все юристы имели отношение к неслыханной судебной ошибке, – парировала она.
– Нет, – согласился Ингвар. – Но мы не знаем, была ли то ошибка.
Она проводила его до машины и помогла открыть дверь. Они не произнесли ни слова, пока укладывали багаж и усаживали ребёнка в кресло.