Погромы (это не значит, что их можно оправдывать) не явились беспричинно. Погромам предшествовали факты, тяжко оскорбившие русское национальное и живое тогда монархическое чувство; и знамения, недвусмысленно предсказывавшие величайшие для России и русских опасности. Погромы 1905 года произошли тогда, когда революция уже показала свои клыки, показала, чем она чревата. Погромы направлены были тогда не на одних евреев: они обрушились на всех, кого русская стихия в судорожном припадке самосохранения признала возбудителями революционной волны. Во всех местностях, где проживали евреи, таковыми главными возбудителями были «гласом народа» признаны «жиды»; но там, где «жидов» не было, громили русскую революционную интеллигенцию. Известен потрясающий случай, когда в Томске в театре был сожжен революционный митинг.[35] Но и на юге в некоторых местах давали себе отчет, что виновны не одни «жиды». В этом отношении глубоко характерна история, происшедшая в Нежине.[36]
Еврейские погромы известны с незапамятных времен. Уже по этой одной причине нельзя вечно и всегда винить только одну сторону. Невероятно, чтобы на протяжении тысячелетий евреи всегда были невинны как голуби, а окружающей средой были лютые волки. В этих постоянно повторяющихся явлениях разумный человек, если не будет доказано противное, усмотрит не что другое, чем выводы, подсказываемые ослепленной и эгоистичной однобокостью. И во всяком случае, законно предположение, что евреи столько же виноваты в погромах, как и окружающая их среда. Эта вина их, на наш скромный взгляд, состоит в следующем. Время от времени еврейская толща под влиянием «осатанелых политиков» начинает испытывать страстную злобу по отношению к своим «врагам», то есть по отношению к тем, на кого политики науськают. Мардохейская история не умерла. Время от времени дикие мысли о массовой расправе «с врагами» обуревают еврейские мозги. Что это так, нам доказали евреи-коммунисты, которые уничтожали русскую интеллигенцию ничуть не хуже, чем Мардохей вырезал (под именем амановцев) персидский культурный класс. Эти вихри злобы, которые время от времени закручивают евреев, как смерч аравийской земли, рождают такие же исполинские воронки активного бешенства в коллективной душе «окружающей среды». Струна, настроенная в унисон с другой струной, начинает тоже звучать, если зазвенела последняя. Разумеется, ответного смерча злобы не родила бы окружающая среда, если бы таковой, то есть злобы, там не было бы. Смерч бывает только там, где есть из чего ему сделаться, то есть песок или вода. Так вот, на русской равнине много песку и воды. Это надо помнить тем, кто злобствует. Опасно закручиваться в мальстрем ненависти, живя среди русской стихии: она рано или поздно ответит тем же; она подымет к небу всесокрушающие столбы безвольного и бессмысленного смерчевого вещества, а на кого обрушится сие, это решает координата времени. «Сегодня — ты, а завтра — я». Сегодня — «смерть буржуям», завтра — «бей жидов». Никакой разницы в этих явлениях нет. Они одного порядка, и причина их одна: коллективная злоба.
Меньше злобы!Гёте, умирая, воскликнул: «больше света!» Он мог бы прибавить: «меньше злобы».
Меньше злобы! Вот единственное лекарство от еврейских и русских погромов.
Борьба евреев и русских будет, ее не предотвратить. Но в этом нет ничего страшного, ничего «противоестественного», если эту борьбу вести способами, находящимися на уровне современной души человеческой.
* * *Какие ужасные явления ни протекали бы перед нашими глазами, все же они не колеблют одного величественного факта, коллективная душа человечества выросла.
Во все времена бывали отдельные люди, человеческие группы и даже целые нации, которые поднимались на высоту, превышающую среднюю линию нашей современности — XX века. Но это были оазисы в исполинских пустынях. Теперь оазисы не светят так ярко потому, что пустыни чуточку заселились. Толща человечества немного поднялась вверх. Представим себе остров, внезапно взмывший из недр океана. Чудесное явление! Из глубины, превосходящей высоту самых недоступных гор, из бездны, куда вонзился бы без остатка опрокинутый Эверест, выявляется эта могучая скала; этот пик, пробуравивший потолок толщиною в 10 000 метров, для того только, чтобы вырваться на свет и свободу. Какая мощь! Но что все это значит перед тем, если бы поднялось, не на десять верст, а только на один жалкий метр, все дно океана! Это метровое движение трех пятых земного шара имело бы неизмеримо большие последствия, чем великолепный взлет островка на рекордную (для авионов) высоту.