Если же я оказал какому-нибудь русскому un coup de main, а тем паче дружно проработал с ним месяц в каком-нибудь деле, то я — герой! Из таких героев будет соткана будущая Россия. Ее восстановят из праха те, кто вспомнит забытое русское искусство работать артелями; под руководством не большевиков, конечно, но большаков, то есть старших.
«Се заповедь новую даю вам: да любите друг друга»… Мы еще не доросли до заповеди Спасителя, ибо мы еще не христиане, а в лучшем случае — «оглашенные». В качестве таковых с нас довольно будет меньшего требования: не будем грызться!
Но для «отбудования» независимой русской печати этого еще мало. Нужно еще два условия.
Делайте богатых русскихНужны деньги. Поэтому нам нужно создавать богатых русских. Не только им не завидовать, а наоборот, радоваться их появлению; всячески их поддерживать, как своих естественных «национальных представителей».
Entendons nous! Надо понять, что богатые люди — это резервуар, из которого черпаются независимые. О, конечно, я не хочу этим сказать, что нельзя быть бедным и вместе с тем гордым, как испанец. Конечно, можно; но такие люди, ведь это — порода, находящаяся в родстве с Дон-Кихотом. Один Дон-Кихот — это прекрасно; для него всегда найдется «в сердце уголок»; но тысяча дон-Кихотов — национальное бедствие! Ведь они и себя-то прокормить не могут; и непременно попадут в тяжелую зависимость от голода и холода. А тысяча русских богачей (в том случае, если они получили разумное воспитание и душа их вытренирована в сознании накладываемых на них их богатством обязанностей) может быть кладом. Им никому не нужно «кланяться». Они могут сметь свое суждение иметь; и имеют возможность это свое суждение, при помощи опытных и талантливых русских писателей, ежедневно бросать в свет в миллионах экземпляров, составляя нужный и естественный противовес богачам еврейским. Этим, разумеется, не исчерпывается польза от богатых, независимых. Этот класс людей может быть ценной коллекцией якорей в тех случаях, когда государственный корабль мчится, уносимый течением. В этом потоке беспомощно барахтаются люди, имеющие ровно столько сил и времени, чтобы заработать хлеб насущный. Да и это ли одно? Чем была бы Россия и русская культура без так называемой «дворянской литературы»? А ведь эта литература обязана своим возникновением тем помещичьим усадьбам, о которых говорит Пушкинская Татьяна:
«… За полку книг, за дикий сад, За наше бедное жилище…»В переводе на прозаический язык это «бедное жилище» обозначает материальную обеспеченность, которая дает свободу «мыслить и страдать», а также возможность свои незримые страдания превратить в общедоступные мысли и пустить их в обращение.
Разумеется, ничего этого не делается, когда состоятельные люди видят свое телесное призвание в том, чтобы кушать до принятия касторки, а «для души» — обвешивают хорошеньких женщин кровавой дрянью, именуемой почему-то «драгоценностями». Такие богачи неизменно приводят к революциям, которые их проглатывают не хуже, чем они сами глотали остендские устрицы, с той только разницей, что устрицы запивались бутылкой доброго шабли, а богачей запивают самогоном. Но самогон начинается тогда, когда низы начинают сами что-то из себя «гнать». А это бывает тогда, когда верхи не исполняют своего социального назначения; назначение же верхов — мыслить;, и сообразно этим мыслям поступать. Мыслящий состоятельный класс не может быть свергнут? На его стороне все преимущества: досуг, свобода, возможность сосредоточиться на любом деле, ибо молот нужды не стучит ему по часам неумолимую программу действий А если сей класс ничего не «мыслит», ничего не предвидит, а если предвидит, то ничего не делает, то… то наступает неизбежное.
К числу «делания», то есть к числу обязанностей, лежащих в настоящее время на плечах состоятельного класса, относится и создание печати Поэтому русский состоятельный класс, если он не желает, чтобы вся печать была в еврейских руках (а такое положение, как состояние противоестественное, непременно приведет к новой социальной революции, но уже с лозунгом: «смерть жидам и буржуям»), — должен дать средства для независимой от евреев русской печати. Это первое.
Первое, но не последнее, есть второе, и очень важное, о чем, впрочем, я уже говорил.
Учитесь газетному делуЕвреи выучились от нас писать. Если в настоящее время есть евреи, которые пишут на русском языке интересные книги и грамотные статьи, то не от «жаргонных» же искусников они вышколились. Их учителя — Пушкин и иже с ним и после него. Но долг платежом красен. Мы должны выучиться у евреев, как «делать» хорошую, то есть интересную, то есть достигающую своей цели (первая цель газеты в том, чтобы ее читали) однодневную бабочку, именуемую прессой.