Соотношение перегноя, травы и цветов всегда было и остается по сей день примерно одинаковым. Вал «поп-литературы», некоторое количество добротных книг и редкие шедевры. Только уж надо признать, что критерии определения, что есть что, крайне субъективны. Кому-то и Гессе – "легкое чтиво". «Смысловой» фантастики вполне хватает, но критерии наличия смыслов у каждого свои. Не осуждай, и не осуждаем будешь.
Да, искусство вроде как должно "возвышать над толпой". Беда в другом: кого ни спроси, он себя ни за что не отнесет к толпе. Вот такая странная аберрация сознания. А ширпотреб всегда востребован более чем. На то он и ширпотреб. Чтоб широко потребляли.
Здесь кроется одна тихая опасность. Она заключена в словах: "серая масса", "народные писатели", "низкий интеллектуальный коэффициент". Это слишком легко: читателю обругать тупое быдло (естественно, себя, любимого, вынеся за скобки!), желающее неправильного чтива, писателю снова обругать быдло, не понимающего его высоких устремлений (и снова – за скобки: я мудр, а чернь!..) Истинное мастерство и спокойствие духа кроется в нежелании разделять и, возможно, властвовать. Равно как и в нежелании бежать, дабы возглавить, повести к сверкающим высотам, доказать, что и на камнях растут деревья (нужное подчеркнуть).
Как говаривал буйный патриарх-хулиган Линьцзы: "Лысые ослы! До тех пор, пока вы будете различать Будду и Мару, священное и греховное, мудрость и глупость – вы будете болтаться в колесе Сансары! Бейте их обоих – и Будду, и Мару…"
Песня не поэзия, фантастика не литература, курица не птица, женщина не человек… В рамках стереотипов – уютно. Не дует, тепло, мягко. И думать не надо – на любой вопрос заранее заготовлен и проштемпелеван классиками наилучший ответ. И чувствовать не надо: все заранее прочувствовали и сформулировали Фрейд, Юнг и Карл Маркс. И жить необязательно: зачем?
Еще насморк подхватишь…
Ломать стереотипы – дело неблагодарное. Иногда опасное. Могут убить, сопротивляясь. Под вопли "Булгаков – не фантастика! Галич – не поэзия! Муська – не шалава, а мужа ищет! Кто не читал Шривачаймана в подлиннике, не достоин зваться интеллигентом!" А их бы, крикунов – палкой, посохом, наотмашь, по хребту, закостеневшему в догмах!
Просветление – не конец поиска, а его начало. Это тот момент, когда звонит будильник, и мы наконец просыпаемся. Впереди долгий день жизни, доверху наполненный делами, впечатлениями, чувствами, встречами и прощаниями. В такие мгновения Бах пишет "Страсти по Матфею". В такие минуты Паганини играет очередной «Каприс», рискуя прослыть дьяволом. В таком состоянии Галич пишет «Леночку», понимая, что на этом безбедная жизнь успешного кинодраматурга сменится другой, совсем не безбедной и отнюдь не успешной.
В этом состоянии апостол Павел пишет "К коринфянам".
Недеяние – не вечный диван, на котором лежит блаженный полутруп. Это активнейшее действие, насыщенное поступками и постоянным выбором, – но в особом состоянии души, позволяющем не огорчаться неудачам (ибо неудач не бывает), не восторгаться успехами (успех – фикция, обманка!), а понимать, что смысл пути – в пути, а не в результате финала.
Ну и, разумеется, просветление скрыто в посохе учителя, когда он лупит тебя по башке, чтоб не задавал дурацких вопросов.
Ищи ответ сам!
Уметь учиться – тоже талант. Учить себя. Как и уметь учить. Оба таланта нуждаются в шлифовке, в постоянной работе с ними. Можно передать знания. Передать навыки или умения. Но если не научил учиться самостоятельно… Более того: если самим фактом механической передачи убил в потенциальном ученике умение идти, искать, пытаться разобраться – все, конец. Будет пользоваться, но никогда не станет докапываться до сути. Ничего нового не создаст. Когда мы учимся по-настоящему, мы меняемся. Движемся от вчерашнего ученика к будущему учителю. Когда нам дают без процесса, просто вручая конечный результат – мы остаемся неизменными. Мертвыми. А мертвый ничего не разберет и ничего не сотворит.
Талант учителя – не в голой передаче комплекса знаний.
Он, этот талант – в изменении ученика.
Беря в руки книгу, хотим ли мы меняться? А если даже и хотим – умеем ли? Нет, писатель – не учитель, а читатель – не ученик. Оба – собеседники. И все равно – дамы и господа, как насчет не изменить, но измениться?
II. РЯДОВОЙ АВТОР, ВЫЙТИ ИЗ СТРОЯ!