— Конечно, — сказал он. — Вот вам пример — мы с вами встретились.
— Что тут такого? Мы жили в одном доме.
— А вот это уже счастливый случай!
— Почему?
Эш огорчился. Логически она права, но неужели нельзя помочь ему? Знаменитое женское чутье могло бы и подсказать, что ни с того ни с сего голос не понижают. «Почему?»! Нет, как тут ответишь?
Отвечать не пришлось, ибо от замка к ним приближался лакей Фредди, отнимая и этот ничтожный шанс убедить ее в милости Провидения, вершащего свои таинственные дела. Лакей, без всяких сомнений, собирался что-то сказать, слова переливались через край, он забылся, он бежал, что там — он рассказывал на бегу:
— Мисс Симеон, мистер Марсон, так и есть! Как я говорил, так и вышло!
Эш с неприязнью на него глядел. Он вообще недолюбливал его, а теперь — ненавидел. С таким трудом подвести беседу к тайнам Провидения…
Да, с трудом. Джоан какая-то твердокаменная. Именно то, что дает ей силу грабить по ночам музеи — смелость, спокойствие, самостоятельность, — мешает говорить с ней про тайны Промысла или родство душ. То, что он в ней так любит, не дает сказать, что он любит ее.
Мистер Джадсон тем временем не умолк.
— В точности! Один к одному. Как я тогда говорил.
— Когда? — спросил Эш. — Что вы говорили?
— Да за столом, вы только приехали! Не помните? Про нашего Фредди. Ну, он еще писал девице, которая похожа на вас, мисс Симеон! Как бишь ее? А, Джоан Валентайн! Из театра. Писал чуть не каждый день. И доигрался! Шантажирует как миленькая. Все они такие, вы уж мне поверьте, все до одной.
Мистер Джадсон осторожно огляделся.
— Чищу я ему костюм, — продолжал он, — заглянул случайно — кх-кх — в карман, а там письмо, от какого-то Джонса. Девица требует еще тысячу. Пятьсот он ей вроде бы дал, где достал — не понимаю, но прямо написано: дал, этот самый Джонс вручил собственными руками. А ей все мало, не дадим тысячу — подает за нарушение. Вот, несу записку этому самому Джонсу.
Джоан слушала рассказ с удивлением, но тут вмешалась:
— Не может быть!
— Сам видел.
— Да ведь…
Она взглянула на Эша. У нее глаза округлились, у него — сузились. Он что-то понял.
— Значит, — медленно сказал Эш, — ему срочно нужны деньги.
— А то! — подтвердил мистер Джадсон. — Доигрался. Подаст как миленькая. Ух, нашим сказать, они прямо подскочат! Нет, — опечалился он, — сперва отнести в «Герб»… Фредди просил, чтобы поскорее.
— Не беспокойтесь, — сказал Эш, — я отнесу. Я сейчас свободен.
Мистер Джадсон очень обрадовался:
— Хороший вы человек. Ну, за мной не пропадет! Сами понимаете, рассказать надо, а то лопну!
И он резво убежал.
— Ничего не пойму, — сказала Джоан. — Чушь какая-то.
— Не поймете? Очень просто, счастливый случай. Теперь включаем индукцию. Взвесив все и вся, что мы получаем? Скарабей — у Фредди.
— Чушь какая-то! Я давно выбросила письма. Что мне их, хранить?
— Для Джонса — да. Кстати, что вы о нем знаете?
— Ну, толстый такой… приходил за письмами… Я сказала, что их нет, и он ушел.
— Так, это ясно. Играет с Фредди в простую, но неглупую игру. С другим не прошло бы, но, по слухам, Фредди умом не блещет. Проглотил, не поморщился. Теперь ему нужно достать тысячу фунтов. Он крадет скарабея…
— Как он догадался? Он же не знает про награду!
— Да, странно… А, понял! Ему Джонс сказал.
— Откуда узнал Джонс?
— Да, тоже странно. Откуда?
— Когда пришла Эйлин, его уже не было.
— Что-что? О чем вы?
— Ну, в тот, первый день. Я даже подумала, что он подслушал.
— Подслушал! Вот именно. Излюбленный метод Гридли Квэйла. Так. Мы на верном пути.
— Ничего не понимаю! Дверь была закрыта, он вообще ушел.
— Откуда вы знаете? Видели, как он выходил из дома?
— Нет, но из квартиры он вышел.
— И остался на лестнице. Помните, как у нас темно?
— А зачем?
Эш поразмыслил:
— Зачем? За-чем? Мерзкое слово. Его боятся все сыщики. А, знаю! Фредди послал его потому, что женится на вашей Эйлин. Так?
— Так.
— Вы говорите, что писем нет. Он уходит. Так?
— Ну, так.
— И тут слышит, что именно она пришла. Она же назвалась «мисс Питерc». Подозрительно? Еще бы! Поставьте себя на его место. Он бежит наверх, она заходит к вам, он спускается. И слушает.
— Да-да. Конечно, так и было.
— Я просто все вижу, словно сам присутствовал. Постойте! В тот день вечером? Да, я спускался по лестнице, шел в театр. Слышал у вас голоса. Мог об него споткнуться!