Дилайла остолбенела. Вивьен, одетая в канареечного цвета кимоно, со стянутыми в пучок волосами, из которых торчали яркие палочки, в полном одиночестве горланила, подпевая Тому Джонсу. В одной руке она держала пакет молока, словно это был микрофон, а в другой – пиалу с кашей. Увидев Дилайлу, она замолчала и помахала рукой, пролив молоко на пол.
– Дилайла, дорогая! – Вивьен рванулась навстречу гостье, при этом ее слегка занесло на молочной луже, и расцеловала в обе щеки, оставив позади себя след из рисовых хлопьев и волну аромата духов. – Надеюсь, ты не против. Я нашла твою коллекцию, а мне так нравится этот маленький сексуальный валлиец.
Увидев свою коллекцию, Дилайла побледнела. Пустые конверты в беспорядке валялись на диване, а черные пластинки громоздились на подушках. Стереопроигрыватель был открыт. Том Джонс вращался со скоростью тридцать три оборота в минуту. Ее драгоценная, невосполнимая коллекция…
– О боже, Вивьен! – Дилайла пулей бросилась к проигрывателю и сняла иглу с пластинки. В комнате вдруг стало очень тихо. Дилайла аккуратно взяла в руки хрупкий черный диск и стерла пыль с дорожек. Сердце бухало в ушах. Она не простит себе, случись что-нибудь с пластинками. Они были маминой гордостью и отрадой, да к тому же единственным, что та оставила дочери на память, если не считать нескольких фотографий и пары украшений. Когда Дилайла ставила пластинку, каждое слово, каждое потрескивание, каждая царапинка рождала воспоминания о маме, возвращала Дилайлу в семидесятые годы. Она могла быть пьяной, грустной, а то и вовсе в депрессии, но стоило ей взять одну из пластинок, вынуть из конверта, поставить в проигрыватель и повернуть ручку громкости – все опять становилось прекрасно.
Осмотрев пластинку в поисках свежих царапин, Дилайла почувствовала облегчение – вред нанесен не был. Теперь, когда все кончилось, ощущение ужаса сменилось злостью. Вскинув голову, она сверкнула глазами на Вивьен. – Никогда больше их не трогай. Поняла? – Голос ее дрожал, и Вивьен явно испугалась. – Их мне дал особенный человек, и я не знаю, что сделаю, если с ними что-нибудь случится.
Вивьен лишилась дара речи. Она вздрагивала и аккуратно промакивала глаза полой кимоно. На нее никто не смел кричать. Тем более незнакомые девицы, которых она приютила по доброте душевной. Она обиженно сопела.
И тут Дилайле стало стыдно за свою несдержанность. Такое с ней случалось крайне редко, но, если уж случалось, она могла разгуляться не на шутку. Да, она разозлилась на Вивьен, но вовсе не хотела ее обидеть. В конце концов, откуда той знать, насколько дороги ей эти пластинки?
– Ну ладно, извини. Я не хотела кричать на тебя… – сказала Дилайла и попыталась улыбнуться. – Просто не сдержалась.
Она осторожно присела на диван и начала убирать пластинки: заботливо протирала каждую рукавом пуловера и складывала обратно в кожаный чемодан. Защелкнув замки, она почти успокоилась.
Вивьен опустилась на диван рядом с Дилайлой. Она была похожа на маленькую нашкодившую девочку, которая потихоньку таскала конфеты, но была схвачена за руку. Она выпятила нижнюю губу и старалась не смотреть на Дилайлу. Ее безудержная энергия вмиг улетучилась. Тихим вкрадчивым голосом она поинтересовалась:
– Я не поняла. Меня простили?
Вся злость, которая еще оставалась в Дилайле, растаяла так же быстро, как и закипела. Разве можно долго злиться на Вивьен?
– Ну конечно!
Как резиновый мячик, Вивьен тут же восстановила форму и соскочила с дивана.
– Грандиозно! Предлагаю пройтись по магазинам.
– По магазинам? Зачем?
Дилайла задумчиво наморщила лоб. Может, от нее требуется купить продукты в обмен на кров? Настроение тут же испортилось. Она вовсе не собиралась сегодня таскаться по магазинам. К тому же у нее плохо с наличными. В кошельке лежат пятьсот фунтов, на которые нужно дотянуть до… ну, до встречи с Чарли. Что она будет делать потом, Дилайла не знала. И даже не пыталась представить свою жизнь, когда в ней появится Чарли. Это то же самое, что представить себе, как выиграешь в лотерею. Приятно помечтать, но лучше не надеяться.
Вивьен озабоченно снимала бигуди. Освободившись от них, она откинула назад длинные локоны.
– За шмотками, дорогуша. За чем же еще? У тебя ведь сегодня очень важный вечер.
У Дилайлы засосало под ложечкой. Телефонный звонок. Нужно позвонить Чарли.
– Ах да… Но я хотела позвонить ему днем, когда он не так занят, – запинаясь, слукавила она.
– Не глупи. Ты просто психуешь, как перед первой брачной ночью. Хватит выдумывать себе оправдания.
Дилайла вспыхнула. Неужели это так заметно? И перестала притворяться:
– Я не могу. Мне нужно выпить, чтобы набраться храбрости и позвонить.
Вивьен захлопала в ладоши, не в силах сдержать радость.
– Грандиозно! Днем – поход по магазинам, потом отдых в баре. Такие дни я люблю!
– Но… – Дилайла хотела было возразить, но она уже поняла, что это бессмысленно. Они только недавно познакомились, но Дилайле казалось, будто она знает Вивьен всю жизнь. Ей можно только уступать, как в виндсерфинге – плывешь туда, куда несет порыв ветра.
– Ну давай же, давай, – подгоняла Вивьен, стаскивая Дилайлу с дивана и подталкивая через прихожую к входной двери. – Иди, заводи машину. Я сейчас приду.
И скрылась в спальне, источая запах «Шанели № 5».
ГЛАВА 8
Они остановились возле «Приключения» – магазинчика неподалеку от кафе «Примадонна», выкрашенного в лиловый и серебристый цвета. Дилайла торопливо вылезла из машины. Из-за Вивьен салон заволокло густым табачным дымом – несмотря на то, что все десять минут пути она провела с прижатым к уху мобильником, это не помешало ей выкурить полпачки «Мальборо лайтс». Дилайла глубоко вдохнула городской воздух – выхлопные газы пополам с запахами ресторанной кухни. Прямо как в Брэдфорде.
– Чао, чао, – распрощалась Вивьен, швырнула телефон в безразмерную сумку и выбралась из машины. Она приподняла темные очки и закрепила их на старательно взбитых кудрях. – Ну, вот мы и приехали… – Ее внимание привлекла витрина магазина. – Ты только посмотри на это платье! Оно божественно…
Вивьен пронеслась мимо Дилайлы и исчезла в магазине. Дилайла задержалась, чтобы рассмотреть выставочный образец: ночная рубашка на завязочках, с какими-то ленточками и бархатной отделкой раскинулась на ветвях искусственного дерева. Выглядело не слишком заманчиво. Больше похоже на то, что Сандра творила на швейной машинке «Зингер».
Дилайлу одолевало любопытство. И в самом деле, если она решила встретиться с Чарли, ей ведь совершенно нечего надеть. Она хотела войти в магазин, но столкнулась лицом к лицу с очень загорелым мужчиной, явно одевавшимся в магазине, где продается одежда больших размеров. На нем была черная водолазка, блестящие нейлоновые брюки и высокие кожаные ботинки. Он преградил ей путь рукой.
– Прошу прощения, мадам, можно взглянуть на вашу кредитную карточку? – спросил он гнусаво.
Дилайла смутилась. Зачем ей карточка, если она хочет всего лишь посмотреть? И отступила назад.
– Разве это не магазин одежды?
Охранник легким движением руки откинул назад прядь черных волос.
– Это салон эксклюзивных моделей самого высокого качества. – Он наклонился к ней и сердито добавил: – Никакой это не магазин одежды, понятно?!
Лицо Дилайлы сделалось пурпурным. Смущение переросло в злость. Этот тип хочет ее выпроводить! Боковым зрением она заметила, что несколько продавцов в торговом зале наблюдают за ними. Ну уж нет! Она ни за что на свете не уйдет, поджав хвост.
Дилайла улыбнулась: – О господи, я совсем забыла. Карточка у меня в сумочке. – Она положила на порог свой старый армейский рюкзак цвета хаки. – Голова садовая… – бормотала она, нагнувшись и неторопливо раскладывая его содержимое вокруг ботинок мистера Громилы. Собачьи галеты для Фэтцо, завалявшийся «Тампакс», недоеденный «Твикс». Охранник нервно топтался на месте. Когда весь пол у порога был завален предметами личной гигиены, она достала бумажник и начала перебирать пачку рецептов, притворяясь, что ищет кредитную карту. Конечно, у Дилайлы ее не было – официанткам карточки не полагаются.