Люди могут отстраняться от отношений в целом, все больше и больше отдаляясь друг от друга. Вот как описывала это одна моя клиентка: «Мы с Джоном просто начали вести каждый свою жизнь. У него были свои интересы, у меня свои. Он общался со своими друзьями, я – со своими. И в конце концов просто не осталось ничего, что бы нас связывало».
Но можно также отстраняться в определенных аспектах отношений – например, перестать делиться чувствами или избегать физического контакта. При этом один или несколько из пяти видов близости – интеллектуальной, эмоциональной, физической, сексуальной или духовной – начинают исчезать. Возможно, вы ходите вокруг партнера на цыпочках, опасаясь его непредсказуемости, считая его или слишком хрупким, или слишком вспыльчивым, чтобы разбираться со сложностями, вызывающими стресс. Или же вы отказываетесь поднимать и обсуждать определенный вопрос, скажем, воспитание детей или деньги, потому что «знаете» наперед, что это «ни к чему не приведет».
Разница между отстранением и зрелым принятием
Отказ от конфронтации с партнером из чувства бесплодности всех попыток может выглядеть как зрелое принятие. Ведь отношения не бывают идеальными, и невозможно получить все, чего ты хочешь. Однако настоящее принятие и подобное псевдопринятие разительно отличаются. Если их путать, можно завести себя и свои отношения в море проблем. В истинном принятии есть ощущение выбора. Как я уже говорил, хотя мы все хотели бы совершенных отношений с партнером, который как бы дополняет нас, в реальности именно столкновение несовершенств дарит нам исцеление. В зрелых отношениях, когда становится понятно, что в данный момент ваше желание или потребность не могут быть полностью удовлетворены, какие бы методы вы ни пробовали, вы проводите проверку баланса. Вы спрашиваете себя: достаточно ли моих нужд и желаний удовлетворяются в этих отношениях, чтобы, даже страдая без того, чего я не получаю, стоило продолжать?
Филлис и Дуг: невозможно получить все, что хочешь
Как очень многие женщины – по некоторым оценкам, каждая четвертая – Филлис в юности столкнулась с сексуальным насилием. Дуг знал об этом, когда женился. Он понимал, что это была серьезная травма, последствия которой не могли пройти бесследно. На совместных сеансах его супруга рассказала, что пережила не один, а множество случаев сексуального принуждения – от непристойных прикосновений со стороны дедушки, когда девочке было шесть или семь лет, до группового изнасилования в подростковом возрасте и насилия на свидании во время учебы в колледже. Как и у многих людей, переживших подобное, отношение к сексу у Филлис было связано с крайностями. В ее жизни были периоды гиперсексуальности, однако в близких отношениях она в конце концов начала отстраняться. Как обычно в таких случаях, я работал с этой парой, чтобы помочь женщине обрести чувство контроля и власти в постели. В ближайшее время – и настолько, насколько потребуется – Филлис должна была стать главной в вопросах любви. Она выбирала, когда, где и как, она решала абсолютно все. С моего одобрения она даже экспериментировала, привязывая мужа к кровати, – без садомазохизма и прочей экзотики, а только чтобы обрести полную уверенность в физической безопасности и невозможности никакого принуждения. Я также рекомендовал женщине исследовать собственную сексуальную энергию, к которой она, естественно, относилась с опаской. Она научилась флиртовать с мужем, осознала, что имеет право вызвать возбуждение, но не удовлетворять его, а просто забавляться. Другими словами, она начала восстанавливать то, о чем здоровая женщина даже не задумывается, – способность к сексуальной игре.
Филлис делала успехи, и Дуг тоже отлично справлялся, помогая жене получить контроль, который был ей так нужен. Интимная жизнь пары начала возрождаться. В сказке или в голливудском фильме сейчас последовал бы хеппи-энд – рассказ о череде ярких, необузданных ночей. Но в реальной жизни все редко идет так гладко. Все больше веря в свои силы, Филлис начала расслабляться, но до того, чтобы передать власть мужу, было еще далеко. Дуг испытывал нормальное стремление к разнообразию в сексе. Он был счастлив время от времени угождать желаниям жены. Но порой он мечтал о том, чтобы супругу заводила его власть над ней, как это бывало раньше с прежними партнершами. Ему хотелось, чтобы женщина иногда позволяла «совратить» себя, как он выразился. Для кого-то проявление такой здоровой сексуальной агрессии было бы приятным и даже возбуждающим – но только не для человека, пережившего физическое принуждение. Опыт Филлис был слишком травмирующим, чтобы она могла отличить, когда с ней играют в «совращение», а когда насилуют. Каждый раз, когда Дуг начинал чересчур доминировать, в ней поднимался гнев и страх. Филлис была нацелена и дальше работать над своей травмой, однако, по моим прогнозам, Дуг еще не скоро мог рассчитывать на секс без ограничений, где партнерша с готовностью покорялась бы его воле. И если он не был готов принять это, ему стоило задуматься, хочет ли он быть именно с этой женщиной.