Однажды утром, когда в холле раздался бой часов, мой взгляд остановился на календаре, который висел напротив меня над буфетом. Я вдруг поняла, что прошло уже больше недели, как дедушка уехал в Хаконе, а значит, совсем скоро настанет пора возвращаться домой. И если я действительно хочу разобраться в случившемся и сделать это без вмешательства деда, мне следует поторопиться.
Я взялась за чтение очередной страницы, и тут раздался звонок в дверь. Это был почтальон с посылкой на мое имя. Я вернулась в кабинет дедушки, привычно уселась за стол и включила лампу. Внутри пакета было несколько счетов и большой конверт, в котором, как я и предполагала, находился контракт с «Номуро и Хигасино». Но сейчас у меня не было сил думать о контракте. Я отложила конверт в сторону. Кроме бумаг, в пакете лежала небольшая черная коробочка. Я на мгновение остановилась, глядя на нее. Всю прошедшую неделю я была настолько погружена в мысли о том, какую роль в жизни моей матери сыграл закон, что совершенно забыла, какую роль он играет в моей собственной жизни. И в итоге оказалась не готова к тому, что день, ради которого я упорно трудилась столько лет, настал.
Я долго сидела, уставившись на коробочку у себя в руках. И когда все же открыла ее, обнаружила внутри, на подкладке из синего бархата, свой новенький адвокатский значок. Я поднесла его к свету настольной лампы и, поворачивая в пальцах, смотрела, как поблескивают тонко вырезанные лепестки подсолнуха и крошечные весы в центре — символ справедливости для всех и каждого.
Я перевернула значок, на обороте был выгравирован мой личный идентификационный номер. Эти значки символизируют не только закон, но и власть. Они принадлежат Японской федерации коллегий адвокатов, и выдают их лишь достойным и квалифицированным специалистам. Если вдруг случится такое, что вы сами попадете под суд, вас лишат права адвокатской практики и отберут значок. А если вы просто умрете, ваша семья обязана будет вернуть значок Федерации. Если же вы потеряете значок, вам выдадут новый, но на нем кроме номера будет выгравирована отметка, что это дубликат: укор и предостережение нерадивому владельцу. Сообщение о потере значка опубликуют в «Канто», правительственной газете, так что все узнают о вашей беспечности. Власть и авторитет закона, которые символизирует значок адвоката, требуют уважительного отношения.
Тем не менее сейчас, сидя в кабинете деда за столом, где мы столько раз обсуждали мою будущую карьеру адвоката, и глядя на новенький значок, я поняла, что за последние несколько дней мое отношение к закону изменилось. Некоторые адвокаты, и мне приходилось встречаться с такими, довольно быстро разочаровывались в профессии. Но я, с моей энергией и уверенностью в собственных силах… «Нет, — думала я, — даже если со мной и произойдет нечто подобное, потребуется много времени, прежде чем я выдохнусь». Однако теперь вопрос об эффективности закона, о его способности решать сложные вопросы человеческих судеб встал передо мной со всей очевидностью. Закон не помог моей матери, напротив, загнал ее в угол. Не помог он и мне. Закон, как я уже начинала понимать, не способен ни примирить враждующие стороны, ни устранить сам конфликт.
Первое время после того, как мама отвезла меня жить к дедушке, я так сильно расстраивалась, что решено было на время покинуть Токио. Мы отправились в Симоду. Эта поездка выглядела чем-то вроде пародии на летние каникулы. Там, на полуострове Идз, в нашем доме рядом с морем и лесом, я ждала и ждала вестей от родителей, которые должны были определить мою судьбу.
Я держала на ладони значок, ради обладания которым так долго трудилась, затем поставила его ребром на стол и резко крутанула. Он завертелся, словно игральная кость на зеленом сукне казино.
В лесу было тихо. Даже мошкара, обычно наполняющая воздух оглушительным звоном, смолкла. Ни крика птицы, ни кваканья лягушки, вплетающегося в звук бегущего по камням ручья, — ничего, лишь ватная тишина. Вода в ручье и та, казалось, замедлила свой бег. Густая морось насквозь пропитала влагой лес, от чего кора на деревьях сделалась рыхлой и темной.
Над головой покачивались голые ветви, крона леса была настолько прозрачной, что в просветах виднелись куски сероватого неба и кое-где пробивающиеся косые лучи солнца. Мы пробыли в Симоде всего два дня, но время тянулось так, словно прошла целая вечность. Перед отъездом из Токио дедушка купил мне новые кроссовки, розовые с вышитыми по бокам цветными полосками радуги. Сейчас они были заляпаны грязью. И мама, и дед взялись покупать мне разные наряды, однако обновки не радовали. Напротив, мне хотелось чего-то знакомого и привычного. Здесь, в Симоде, я искала следы ушедшего лета — обсыпанные ягодами кустики голубики, россыпи мелких белых цветов, притаившихся в овражках под резными листами папоротника. Ничего этого не было в осеннем лесу. Земля, устланная опавшей листвой, пружинила под ногами. Все, что весной расцветало и набирало силу, к осени созрело и возвратилось в почву, из которой родилось. Приближалась зима, в тот год пришли холода, каких мы давно не знали: казалось, сам ветер замерзал на лету.