Если бы Иззи сказала правду, то психолог бы решила, что девушка сама рехнулась. Дело в том, что она боялась читать письма матери, потому что считала их «заразными». Что она найдет в этих письмах? Бессвязный бред сумасшедшей? А если слова матери каким-то образом повлияют на нее, подтолкнут к скользкой дорожке, ведущей к сумасшествию? Чтобы выжить, чтобы продолжать переставлять ноги и идти вперед, нужно притвориться, что этих писем не существует. Так проще. Она перевозила большой конверт из одного дома в другой и добавляла в него новые письма, когда они приходили. Они вызывали у нее те же чувства, что и фотография отца, которую она держала во внешнем кармане чемодана на молнии. Письма и фотография — это просто ее вещи, жалкая собственность, не стоящая упоминания, вроде нижнего белья или джинсов.
Но между письмами в чемодане Клары и теми, что хранились в шкафу Иззи, было одно различие. На конвертах Клары не было марок и почтового штемпеля, потому что она их так и не отправила.
— Они все адресованы одному человеку, — заметила Пег, взглянув на последний конверт.
— Кому, Бруно? — догадалась Иззи.
— Да! Бруно Моретти! — ответила Пег, вскинув брови. — Как ты узнала?
Иззи показала снимок Клары и Бруно. Пег, прищурившись, долго смотрела на него.
— Какая красивая пара! — восхитилась она.
— Что же с ними стало… — сказала Иззи, разглядывая фото. — Она выглядит совершенно нормальной. И такой счастливой.
— Надеюсь, нам удастся это узнать, — ответила Пег, пожав плечами.
— Может, здесь что-нибудь написано? — предположила Иззи, потянувшись за блокнотом.
У него была зеленая кожаная обложка с тиснением гербовой лилией и корешок из блестящей черной искусственной кожи. Она открыла его и вслух прочитала:
— «Январь 1925 года. Дорогой дневник! Сейчас я нахожусь в Швейцарии. Мама купила мне этот блокнот в чудесном магазине подарков в Энгельберге. Я бы хотела здесь жить! Мы с Уильямом исследуем окрестности и прекрасно проводим время. Мне нравятся горы и швейцарские шале. Мама и папа тоже, кажется, довольны. Но завтра мы возвращаемся домой».
Иззи замолчала и перелистала страницы до конца. Она пробежала глазами длинные абзацы и прочитала последнюю запись:
— «Отец договорился, чтобы меня перевели в Уиллард. Мне страшно».
Иззи посмотрела на Пег, пытаясь проглотить комок в горле. Что за катастрофа произошла с молодой девушкой? Почему она оказалась в таком месте, как Уиллард? Если это не трагическая случайность, то по какой необъяснимой причине она сошла с ума? Почему родной отец отправил ее в сумасшедший дом? Неужели она обезумела внезапно, ни с того ни с сего? Как сложилась ее жизнь, что стало с Бруно? Может, она пристрелила своего жениха в припадке бешенства или ревности?
Вернулись Питер и Итан, который принес черную ткань и новый рулон пленки. Иззи положила дневник и стала перебирать письма и открытки, чтобы скрыть набежавшие слезы. Беззвучно выругавшись, она вытерла покрасневший нос. Хоть бы никто не заметил. Но когда она подняла глаза, то увидела, что Итан встревоженно смотрит на нее.
ГЛАВА 6
КЛАРА
Клара сидела на заднем сиденье, прислонившись к двери грохочущей машины, и смотрела в окно. На коленях у нее лежало одеяло, которое принесла медсестра Йотт. Закатное солнце освещало редкие облака, и от этого казалось, что по небу летают розовые и сиреневые перья. Здания и деревья вдали становились все темнее, превращаясь в силуэты на фоне пастельного неба. «В это время дня, — думала Клара, — можно увидеть, как на земле противоборствуют рай и ад, свет и тьма, добро и зло». Все вокруг вдруг стало черным, словно в мире воцарилось злое начало. Казалось, весь мир вот-вот накроет кромешная тьма, и Клара вообразила, что мистер Глен будет вести машину без остановки, пока они не растворятся в ночи. Но скоро в ночном небе зажгутся луна и звезды, напоминая людям о том, что во Вселенной есть и свет, и добро, и надежда, и благодать. Клара подняла глаза к небу, надеясь увидеть первую звезду, и вздохнула с облегчением, когда заметила над голыми ветвями черного дерева крошечную мерцающую точку.