Доктор Роуч покачал головой.
— Боюсь, вы ошибаетесь, — ответил он. — Ваш отец надеется, что я смогу вас вылечить. К сожалению, все ваши слова и поступки указывают на то, что мы не добились никакого прогресса.
— Что же я должна сказать? Скажите, и я повторю.
— Вы по-прежнему считаете, что отец отправил вас сюда, чтобы от вас избавиться?
Она понуро опустила плечи.
— Вы меня уже десятый раз спрашиваете.
— Моя работа заключается в том, чтобы задавать вопросы.
— Но вы искажаете мои слова, чтобы они соответствовали мнению, которое вы заранее обо мне составили! Вы считаете, раз я здесь, значит, со мной точно что-то не так!
— Пожалуйста, просто ответьте на вопрос.
Она набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула.
— Я знаю только, что отец отправил меня сюда. Если вы разрешите мне вернуться домой, я сделаю все, что он захочет.
— То есть вы наконец поняли, что отец желает вам только добра?
Она закусила губу и кивнула. Клара была готова согласиться с чем угодно, лишь бы ей вернули свободу. Что бы ни произошло после возвращения домой, это лучше, чем сидеть в этой тюрьме.
Доктор Роуч, сосредоточенно наморщив лоб, что-то нацарапал в ее медицинской карте. Затем он поднял на нее глаза.
— Клара, вы когда-нибудь задумывались о самоубийстве?
Она покачала головой.
— Почему вы спрашиваете? Я вроде бы не давала повода…
— Возможно, вы не задумывались об этом, но самоубийства — бич некоторых семей. Я просто хотел убедиться…
— Нет, — твердо ответила она. — Как я уже говорила, я просто хочу жить нормально, как все люди, и вернуться к любимому мужчине, чтобы вместе воспитывать нашего ребенка. Но это невозможно, пока вы держите меня здесь.
— Полагаю, вы говорите о Бруно?
На секунду ей стало трудно дышать.
— Откуда вы знаете, как его зовут? Отец вам сказал?
Доктор Роуч хмуро посмотрел на ее медицинскую карту, перекатывая между пальцами ручку. Затем он поднял глаза и внимательно взглянул на нее.
— Боюсь, настало время сказать вам правду, Клара.
Она подалась вперед. Сердце громко билось в груди.
— Какую правду? — прошептала она.
— Вы правильно догадались, — продолжил он, — это ваш отец рассказал мне о Бруно Моретти.
— Да? — едва дыша, переспросила она. — И что же он вам рассказал?
Доктор Роуч положил ручку и сцепил ладони.
— Клара, — произнес он, с жалостью глядя на нее, — Бруно Моретти не существует.
Первого июня наконец-то перестали лить весенние дожди. Земля вокруг больницы немного подсохла, и пациентам разрешили выходить на прогулку под строгим надзором санитаров. Они должны были держаться вместе. Больных из одной палаты расставляли в шеренги по четыре человека, и они шагали вразнобой, словно растерянные музыканты уличного оркестра. Некоторые пациенты поворачивали налево, когда все шли направо, другие падали, не поспевая за остальными. Женщин уводили гулять в одну сторону, мужчин — в другую. Клара, щурясь от яркого солнца и разглядывая мерцающие вдали воды озера Сенека, двигалась за пациенткой из ее палаты.
Высокая, стройная женщина, которая шла рядом, что-то тихо напевала. Она закатала рукава и подставила лицо солнцу. Эстер пробыла в Уилларде шесть недель. Ее привез сюда муж — после того как застал целующейся с другим мужчиной. Даже без макияжа, в простом синем платье, она была похожа на кинозвезду: у нее были густые светлые волосы и нежная, как персик, кожа. Когда Клара увидела ее впервые в столовой — Эстер пугливо оглядывалась по сторонам и на других пациенток, — она сразу поняла, что эта женщина, как и она сама, не сумасшедшая. Потом, в палате, она рассказала ей о солярии и объяснила, что единственный способ выбраться оттуда — делать все, что тебе скажут. Они сразу подружились. Клара была безумно рада, что теперь ей есть с кем поговорить.
Сбоку от Эстер шагала Мадлен — миниатюрная хрупкая девушка лет двадцати с небольшим. Ее привезли в Уиллард больше года назад, после того как она потеряла двух детей и ушла от мужа-тирана, который ее избивал. Клара познакомилась с ней на кухне, где Мадлен мыла посуду.
— Солнце светит так ярко… Совсем как в тот день, когда я поступила в Уиллард, — проговорила Мадлен, запрокидывая голову. — Здания и озеро показались мне такими красивыми… Я еще, помню, обрадовалась, что хоть кому-то есть до меня дело.
— Никому мы не нужны, — перебила ее Эстер. — Когда я отсюда выберусь, сразу начну искать богатого любовника. Пусть он обо мне позаботится.
— Точно, надо было и мне так сделать, — широко улыбнулась Мадлен. — Он бы заплатил за квартиру этой глупой старухе.