1
Жнец вздохнул. Сколько он уже здесь...?
Некогда прекрасный, сильный и многолюдный город теперь замер в руинах, осыпаясь неспешно прахом столетий. С тех самых пор, как Жнец явился сюда и вошёл в городские ворота за три лунных цикла до жатвы. Он пробудет здесь до назначенного срока. Будет видеть, слышать, чувствовать каждого, кого должен будет забрать и заберёт, когда выйдет время. Так было всегда. Многие, многие тысячелетия. Они появлялись, были и вершили.
Наблюдать за людьми было интересно, но наблюдения не вызавали эмоций. Когда приходило время - сожаления не было. Не было вообще ничего. Пустота. Холодная, тягучая, равнодушная.
А люди... Люди были слепы и глухи. Пока он разгуливал среди них, изучал, находясь в непосредственной близости и порой даже в такие моменты, когда люди уединяются и скрываются от посторонних глаз, никто не видел его.
Нет - нет, да и появлялись основанные на легендах и преданиях культы, поклоняющиеся Жнецам и приносившие им человеческие жертвы, полагая, что это что то изменит. Наивные. Колесо Мироздания, запущенное когда то Богами вращается, идёт своим ходом, поддерживая равновесие. Что толку от десятка или даже сотни жизней, когда на кону стоят миллионы и рушаться цивилизации. Так было и так будет. Так думал Жнец, входя в этот город за три лунных цикла до его конца.
Но его увидели. Ребёнок. Кто бы мог подумать. Жнец был на площади. Люди праздновали что то, Все гуляли нарядные и весёлые, улыбались друг другу. Отовсюду слышались шутки, смех и пожелания всего самого лучшего. А вечером был фейерверк Красиво. В этом городе было много учёных, а пиротехника была наукой, которую с интересом и удовольствием осваивали дети, так что становясь взрослыми, они зачастую взрывали над городом шедевры, отправляя в небо со счастливой улыбкой на лице, свои детские мечты.
Он засмотрелся. Впервые за всё своё существование зацепился взглядом. За ребёнка. Чумазого от каких то сладостей, щекастого, смеющегося. И что-то дрогнуло внутри. Еле слышно, почти незаметно. И вот тогда ребёнок посмотрел ему в глаза. Не пробежался взглядом, нет. Именно ему в глаза. На миг затих, а потом наклонив голову на бок прошептал одними губами :" Привет.". Это беззвучное приветствие оглушило. В груди что то бухнуло, запекло. Какое то время он в недоверчиво смотрел на дитя, а потом попятился, остановился, закрыл глаза, вздохнул, открыл. Ребёнок смотрел и улыбался. Ему. Ребёнку оставалось жить семь солнечных дней. Им всем, живущим в этом городе, Мироздание оставило семь дней. Мужчинам, женщинам, старикам. Детям. Этому ребёнку. Всё это вспыхнуло в сознании в один миг. Дышать стало тяжело, в глазах стоял туман. Взгляд ясных детских глаз жёг, будто клеймил. Что же случилось, что с ним сделал этот ребёнок? Одним взглядом, одним словом, так и не прозвучавшим и ни кем больше не услышанным перевернул, взорвал, стёр махом и с улыбкой на щекастом лице всё существование Жнеца до сего момента. Невыносимо больно стало вдруг в груди и Жнец сбежал. Сбежал так далеко, как только мог себе представить.
Он отсиживался во тьме Мироздания и думал. Бесконечно долго и тяжело. Он не хотел спасти этих людей, нет! Просто он вдруг понял, что не сможет забрать одну единственную жизнь. Жизнь того, кто смотрел ему в глаза. Ведь он исполнял то, что было ему предназначено. Не задумываясь, не сомневаясь раз за разом, тысячелетие за тысячелетием. Не сомневаясь и не раздумывая. Возможно он сможет выторговать эту жизнь у того, кто решил забрать её? Возможно...?
Он явился в срок, но на его место пришёл другой. На его глазах рушились дома, гибли люди, а он искал, искал. Отчаяно, зло. Искал и нашёл. Ребёнок сидел возле мёртвой матери и держал её за руку. Такой же чумазый, только теперь это были не сладости. Сажа и гарь. Он не плакал, просто тихонько разговаривал с ней. Говорил, что любит, что сейчас это закончится и они уйдут отсюда вместе и он теперь не отпустит её руку и не убежит ни за что и она у него самая красивая, а рядом стоял тот, другой и смотрел.
Ребёнок поднял голову и как тогда, на площади посмотрел Жнецу в глаза, только теперь в его глазах не светилось счастье, в них застыли тоска и страх. И снова, как тогда, наклонив голову он прошептал одними губами : " Привет." И будто в ответ на это слово в руке Жнеца появился огромный серп. Что то бухнуло в рёбра больно и сильно. Он готов биться за эту жизнь. Неведомые доселе чувства забурлили в нём, тёмные, тяжёлые.
Перекидывая серп с руки на руку, он медленно двинулся в сторону противника. Сведённые брови,губы сжатые в тонкую линию, выдвинутый вперёд подбородок. Ярость клокотала где то в горле, вырываясь глухим рачанием. Сейчас он был способен разорвать любого, кто посягнёт на эту жизнь и был уверен, что его серп не подведёт, но тот другой вдруг просто рукой повёл над ребёнком и растворился в пространстве. Всё. Дело сделанно. Эта жизнь была последней и он её забрал. Так быстро. В одно мгновение. А Жнец так и не смог оставить город. Когда догорели последние доски и остались только каменные стены, до черна вылизанные огнём, он нашёл дом, в котором жил ребёнок, вошёл в него и сел, откинувшись на стену и уставившись в пустую глазницу окна. Год за годом, десятилетие за десятилетием он сидел не в силах сдвинуться с места, крутя в руках игрушку, сшитую женщиной и подаренную своему маленькоми сыну, как оберег.