А ещё с первым ударом сердца он познал радость убийства. Мрачную, лютую жажду крови. Уйти от городских ворот он не мог. Собственно от валуна, под которым покоился Айнар, шагов на сто свободной ходьбы, а потом с каждым шагом, преодолевать пространство становилось всё труднее и не доходя до леса он упирался в невидимую стену, рядом с которой даже дышать становилось невозможно, не то, что двигаться,а воздух ему стал так же необходим, как и людям. И вообще, он стал всё чаще напоминать себе человека и это бесило неимоверно, потому что ни чего хорошего он в них за последние несколько веков прибывания здесь, не видел. Айнар был исключением, как и он сам, по крайней мере, Яркхаар так считал. Поэтому, он с нетерпением теперь сидел и ждал новых визитёров, уже заранее зная, что увидит заглянув в их души и даже испытывал какую то радость от того, что колодец душ, на главной площади, пополнится новыми серпами. Всё чаще приходили к вратам за богатством и славой и по прежнему руки незванных гостей были в крови. Только черноты в их сердцах становилась всё больше. Грязной, муторной, смрадной. Души их напоминали гниющую плоть, будто какая то неведомая болезнь, пожирая изнутри, гнала их к вратам за смертью.
Город его, некогда великий, был огромен. Сейчас таких городов уже не строили. Правители вечно не могли поделить кто землю, кто рудники, а кто и просто в алчности своей не щадил жителей и города не успевали разростись хотя бы в половину его обители и насчитывая два века считались уже чуть ли не древними. Крепостная стена, что формой мощного фундамента,напоминала пятиконечную звезду, двумя лучами выходила в полноводную реку, противоположный берег которой можно было увидеть только если горизонт был чист и заходящее солнце, не успевшее спрятаться за стену ближнего луча , освещала его ярким, почти алым светом . Из стены на воду зорко смотрели узкие, высокие бойницы. В каменных коридорах время укрывало пылью и паутиной оружие, не сумевшее спасти этот город. Самые выдающиеся экземпляры Яркхаар уносил в подземные склады, которых в избытке было под городом. Он изучил каждый тоннель, каждую кладовую, нашёл большие запечатанные воском кувшины с водой, защищённые от времени заговорами. Удивительной красоты ткани, украшения и ещё много, много того, за что люди были готовы незадумываясь забирать жизни друг друга. И то, что раньше для него ни чего не стоило, как то постепенно, параллельно с размышлениями и осознанием всего этого, вдруг обрели цену и ценой стала человеческая жизнь. За каждый камень, что искрится на солнце или мерцает при свете лун, скольких способен убить человек, приходящий к его вратам и вызывающий его на бой? И что будет, если однажды Жнец не заберёт его жизнь, добавив ещё один серп в Колодец Душ, а отдаст человеку этот камень? Как долго проживёт человек после этого? И сколько рук обогрятся кровью, прежде чем драгоценность затеряется во времени?
Интересно..., но не настолько, что бы проверить. Резко сжав в руке холодный кристалл, он зашвырнул его в кучу драгоценностей, сваленную им когда то в угол сокровищницы. Да! Это всё его и только его. Он знал и помнил каждую вещь, каждое украшение и каждый кинжал, меч или щит, что сложил здесь и которые мог разглядывать не один восход лун.
По мере того, как душная чернота заполняла его, мир, будто распространяя эту заразу выплёвывал к его Вратам всё больше смертников Души их были всё гаже, поступки омерзительнее и убивая их, Яркхаар испытывал презрение и, непонятное пока ему, желание очиститься.
8
- Небыло печали...- проворчала Ягва, берясь за ручку двери и плюя в сторону калитки, где облокатившись на покосившийся забор, стоял рослый мужчина.
Городничий объявился у них где то три года назад. Ввалился в дом, не вытерев у порога ноги и заняв почти всю небольшую комнатушку, которая служила и гостинной и кухней. Попробовал распрямиться, уткнулся головой в низкий потолок, презрительно скривил губы и прошипел глядя на бабку:
- Тыыыы...
Ягва оторвала взгяд от ровненьких пучков травы, которые любовно связывала в г
ирлянду тихонько воркуя что то, приподняла косматую чёрную бровь и холодно подтвердила:
- Я.
-Ведьма! - выплюнул мужчина. - Я сожгу эту лачугу и тебя вместе с ней!
- С чего бы?
Бабка аккуратно отложила последний привязанный к верёвке пучок и медленно поднялась тяжело операясь обеими руками на стол.