Теперь понятно было кого ба пожалела. Может зря она, не плохая бы пара получилась.
Вот и повадился он с тех самых пор. Поначалу приходил с дарами, шутил, бабку задабривал. Как Яшу видел - замирал и всё глаз отвести не мог. Через пару месяцев бабка не выдержала.
- Как, сила мужская, вернулась? - спросила она между делом.
- Не знаю... Не проверял... - Парс задумчиво почесал щетину. - Чудно... Для меня...
Вошла Яша. Вечером холодало уже и на ней была старенькая, вся в проплешинах бабкина меховая жилетка. Мужчина оглядел её и нахмурился. Яша погромыхала кастрюлями, подкинула в печь дров и вышла, она вообще старалась не быть дома, когда он заходил. Он это видел и сидел до тех пор пока Ягва не выгоняла.
- Кто она тебе? - махнул он головой в сторону двери
- Внучка - незадумываясь ответила бабка
- Я так и подумал, есть в вас что то... Я ведь обеспеченный, если не сказать богатый и возможно скоро займу пост городничего.
Ягва нахмурилась. ей нравился этот городничий. Справедливый, мудрый, опытный, он был уже в возрасте и все считали, что бразды правления перейдут по наследству его сыну. Это было бы правильно. С какого бока Парс здесь? Те то оба вроде живы-здоровы.
- Ты к чему это ведёшь? - предчувствие недоброго заскреблось в сердце злой кошкой.
- Отдай за меня свою внучку!
Бабка нахмурилась.
- А как же я её отдам? Она что, табуретка что ли!? - и Ягва многозначительно покосилась на колченогую, пострадавшую от Парса табуретку.
Тот хмыкнул.
- На правах старшей. Как - как... Ты в праве, знаешь же.
- А ты мне, Парс о моих правах не рассказывай и сам правильно сказал, знаю... В общем девчонку неволить не буду! Пойди, сам скажи ей: люб если - её дело, ну а нет - оставишь нас в покое и что б духу твоего здесь больше не было и так дорогу протоптал уже, что телега проехать может.
- Не пойдёт ведь - замялся мужчина. - Сама видишь, шарахается, как от чумного.
Он устало потёр лицо. Не пойдёт. Конечно не пойдёт. Она и близко то к нему старается не подходить, на улице, вон по большой дуге обходит. Не посмотрит лишний раз, слова не скажет. Не то, что доброго, вообще ни какого. Он уже и так и сяк к ней... Сладости принесёт ли, бусики... Шаль тёплую, красивую, дорогую... Ни чего сама из рук в руки не берёт. " А там," - говорит - " положи." - и машет головой в сторону скамеечки, что сиротливо жмётся к дому под окошком. И всё. Он всё гадал, куда подарки его деваются, ведь как ходила оборванкой, так и ходит, а потом как то увидел на тётке какой то шаль, что так подбирал к Яшиным глазам, его как обухом по голове. Вспыхнул, аж в глазах побелело, думал прибъёт бабу. С коня свалился почти, полетел к ней, сцапал за шаль. У тётки глаза испуганные, и всё жмёт к себе что то и вдруг снизу откуда-то, да ещё таким поиском, что уши заложило:
- Эй ты! А ну-ка руки убрал свои от мамки! Я те, мужик, ща все пальцы на ногах переломаю!
И в подтверждение ощутимо так по пальцам и прилетело. Парс голову опустил, а там чёрный, как головешка, лохматый, с горящими, точно уголки, глазами мальчишка и в руках палка какая то.
- Ты не думай! - задиристо вставив подбородок, продолжал вещать мелкий, - Нас у мамки пятеро, мы быстро тебя...
В общем, что они быстро с ним сделают, Парс дослушивать не стал. Сдулся весь. Потрепал мелкого по голове, развернулся и ушёл молча, от греха подальше. Дети - это табу. Никаких драк и ругани там, где есть дети... И пацан молодец, как за мать вступился...
Тогда то и понял он, что подарками, да деньгами Яшу не приманишь. Не интересно ей это, не нужно. А что нужно и интересно не знал. Спрашивал, но она, как обычно отмалчивалась. В какой то момент разозлился, подумал, да сколько ж можно! Ведь взрослый мужик и женщин вокруг пруд пруди, так и норовят в койку прыгнуть, а он тут как мальчишка сопливый перед этой въётся, а она нос воротит. Хватит! Не будет он больше ходить в лес, к ведьмам этим! Решил так... И не смог. Крепко поселилась девчонка в сердце. Крепился, чуть с ума не сошёл. Боролся с собой, маялся, пока не понял, что стоит он у калитки, с покосившимся забором, натирает ручку до блеска и ждёт, когда ж уже светать начнёт и дверь в избушке откроется и покажется на пороге точённая фигурка, омытая светом лун, что с любовью поделились своим сиянием, одарив длинные, до самых бёдер, волосы таким светом.