Вот и надумал он тогда жениться. А ещё, пока ждал, да думал обо всём об этом, представил вдруг, что коснётся другой кто то волос её, лица... Руки чужие представил... Как сжимают её тоненькую... И как она смотрит кому-то в глаза и улыбается светло и ясно... Кому-то... Не ему... Представил и дышать нечем стало, затрясло, горло сдавило. Зарычал, кулаки сами собой сжались. Увидит кого рядом - убъёт! Его! Только его!
А теперь вот мялся сзади, не понимая, как начать разговор. Мялся- мялся и выпалил:
- За меня пойдёшь! - и разозлился. На неё, за то что не знает, как к ней поступиться. На себя, за то, что не по его всё. - Поняла!? Семь дней тебе собраться. Приеду на восьмой, что-б готова была! Завтра портниху пришлю, мерки снимет на платье и туфли! И что-б в обносках этих тебя не видел больше, вот тебе деньги - пойдёшь и купишь себе одежды нормальной!
Яша как раз из курятника вышла, переложила яйца из подола в кадушку и собралась в погреб отнести, когда Парс просто пригвоздил её к земле своим заявлением. Она медленно поставила кадушку на лавочку и обернулась, внимательно глядя в лицо стоящего напротив мужчины.
- Ты бредишь что ли? - протянула руку и прохладной ладошкой пощупала ему лоб. - Ага, горячий. Шёл бы ты домой, а то ведь так и черпаком по башке схлопотать можно. Замуж за него! Ха! Да ни за что!
- Это ещё почему? - спросил он, глядя, почему то на её губы.
- Злой ты. И деньги свои забери, нечего раскидываться, самый богатый что ли... А мы не гордые, нам и в этом хорошо ходится. И вот что... Тему эту закрыли. Замуж я не пойду, а сделаешь как сказал, возненавижу!
- Ну ладно, девочка - прорычал Парс - увижу кого рядом: убью!
Развернулся и ушёл, с пинка вынеся несчастную калитку.
9
И надумал Яркхаар восстановить свой город. Благо камня было много и выходить за стены города нужды не было. Разбирал дома, которые разрушены были больше всего, да латал стены других домов. Он восстановил свою кузницу и потихоньку приводил в порядок ближние к ней дома и за работой этой находил покой. Кхам, прилетавший, после своих отлучек, садился рядом, нахохленный, прятал голову в плечи и всё кряхтел о том, что мир этот сошёл с ума и скоро сам себя пожрёт.
Он рассказывал, по истине, страшные вещи. Будто брат мог зарезать брата за два медяка, а дети ещё не похоронив родителей, готовы были за наследство друг другу перегрызть глотки.
По улицам мытарились брошенные и никому не нужные дети, а люди глядя на них, испытывали только злость и раздражение и почти никогда сочувствие или желание помочь. Дети эти умерали от голода и холода или от чьих то, полных ненависти рук. Голодные, они вынуждены были воровать, а общество, взрастившее их в злобе и вечном гонении, в ответ подверглось их жестоким нападениям.
Законы принятые " цивилизованным" обществом, становились всё более зверскими и не учитывали никаких смягчающих обстоятельств, таких например, как возраст или острая нужда
Когда ты попадался первый раз, тебя в назидание за ухо прибивали к позорному столбу на главной городской площади и все, кто проходил мимо, имели полное право кидать в тебя камни или облить помоями, в общем любая фантазия, которую позволяла совесть. Освободиться ты мог только порвав себе ухо, поэтому почти все безпризорники ходили с рванными ушами.
Если ты попадался во второй раз, тебе отрубали левую руку и если ты после этого не умирал от боли или заражения крови, ну что ж... Твоя проблема. Ну а на третий... Наверное лучше смерть на плахе, потому как без обеих рук, выжить было почти невозможно.
Сбивались " рваные уши", так их называли, в стаи. Будто зверята. Стаи эти, бывало, грызлись и между собой, но в основном дружили против горожан. Делили города на территории и без нужды не нарушали границ.
Были люди, которые забирали детей с улицы, давали кров, обучали. Но не всем везло. Брали одарённых, чем то отличавшихся. Особой жестокостью например или умением чуять и обходить ловушки или же талантом убалтывать, отвлекать внимание на себя, но так, что потом и не вспомнит никто как ты выглядел. Понятно, что попадали такие дети в гильдии, коих много развелось за последние десятилетия.
Кхам ворчал, что память, в крови передающая знания о прошлом, говорит, что подобное уже случалось когда то, но вот чем закончилось... Молчит.
Яркхаару не нравились такие рассказы, он мрачнел и всё больше ненавидел людей, считая их поразитами, которые и уничтожат в конце концов этот мир. И Жнецов не придётся беспокоить, эти всё сделают сами. И он точно знал, чувствовал, что его город нужен. Восстановленый, возраждённый, могучий и мудрый... Как и прежде... Тогда, когда Жнец впервые вошёл в него. И все его знания, что нашёл Жнец в огромной библиотеке, всё это нужно будет, очень нужно! Зачем? Яркхаар не знал. Потихоньку, на задворках сознания, скреблась мысль о новом мире и Жнец отмахивался, мол, кому он нужен, им с Кхамом и так хорошо, но город будто отзывался на его старания и нашёптывал, нашёптывал. И мысль эта уже не казалась Жнецу такой уж глупой и потихоньку, помаленьку он смирился с ней и с тем, что возможно со временем, ему придётся делить свой город с кем то... Кого он пустит, кого примет в своём убежище, в своём святая святых... Жаль Айнара... Его бы Жнец пустил не задумываясь.