Стороннему наблюдателю вопрос показался бы совершенно невинным, однако это было не так. В Лондоне каждый, кто что-то собой представлял, знал о глубоком и продолжительном отчуждении между графом и его сыном.
– Он благополучен, благодарю вас, – вернул Себастьян банкиру заученную улыбку. – А вы?
После обмена общепринятыми вежливыми фразами визитер обвел взглядом комнату, подмечая изображения с саркофагов вдоль потолка, алебастровые вазы, статуэтки царственных кошек в египетском стиле, портрет в натуральную величину темноволосой и черноглазой красавицы, нарисованный на потертых досках, которые весьма походили на часть древнего гроба.
– Из захоронения птолемеевского периода[8]? – полюбопытствовал Себастьян, рассматривая портрет.
Хоуп довольно просиял:
– Вы узнали! Да, оттуда. Эту комнату я называю Египетской. Кушетка, на которой вы сидите, изготовлена по моему собственному эскизу, в основе которого зарисовки подобного предмета обстановки, найденного при мне в одной гробнице возле Нила.
Виконт опустил взгляд на кушетку с изображениями шакалоголового бога Анубиса на черной деревянной раме и скарабеев на ножках. Теперь ему припомнилось, что Томас Хоуп не питал особого интереса к делу, на котором зиждилось благосостояние семьи. Предоставив заниматься банком и торговой империей родственникам, Томас провел значительную часть своей юности в затянувшемся «Большом путешествии», посетив не только Европу, но и Африку с Азией. Теперь, вынужденный из-за войны оставаться в пределах Британии, он посвятил себя главным образом упрочению собственной репутации покровителя искусств. В последнее время Хоуп также увлекся писательством, опубликовав ин-фолио[9] богато иллюстрированный труд «Мебель для дома и убранство интерьера», а вскоре и еще один – «Одежда древних народов». Новым проектом банкира стала весьма амбициозная философская работа о происхождении и будущности человечества, хотя, по слухам, Хоуп даже не чаял когда-либо завершить ее.
– Вы бывали в Египте? – с интересом спросил хозяин дома, украдкой кивнув дворецкому, который тут же направился откупорить бутылку вина.
– Один раз, несколько лет назад.
– Великолепно! А в Стамбуле? Дамаске? Багдаде?
– Боюсь, нет.
– О, какая жалость, – вытянулось лицо собеседника. – Я как-то провел целый год в Стамбуле, зарисовывая руины и дворцы. Если вам выпадет возможность посетить этот город, обязательно ею воспользуйтесь. С ним ничто не сравнится.
– Моя супруга всегда мечтала о путешествиях, так что, вполне вероятно, когда-нибудь мы туда отправимся. – Себастьян умолк, принимая из рук дворецкого вино, затем будто вскользь поинтересовался: – А вы знали Даниэля Эйслера?
Томас Хоуп не был глупцом. Он неспешно взял у слуги свой бокал, пользуясь этой проволочкой для размышлений. Банкир имел привычку своеобразно искривлять свой большой, подвижный и влажный рот, прежде чем начать говорить. Хоуп и сейчас изогнул губы, словно скользкая, хитрая рыбина, которая, подумав, отвергает крючок с аппетитной наживкой.
– Эйслера? Разумеется. Мы ведь в одно и то же время жили в Амстердаме. – Хозяин дома отпил вино, опустив взгляд поверх края бокала. – Ужасная смерть, не правда ли? Я убежден, что англичане в ближайшее время просто обязаны прийти к единому мнению о создании надлежащих полицейских сил, пока нас всех не перебили в собственных постелях.
– Вы когда-нибудь приобретали у него драгоценные камни? – вел дальше Девлин, отказываясь отвлекаться на извечно и бесконечно обсуждаемую тему.
– У Эйслера? Вы, должно быть, имеете в виду моего брата. Это он в нашей семье собиратель драгоценностей, не я. Попросите как-нибудь Генри Филиппа показать вам его коллекцию – не пожалеете. Он хранит свое собрание в кабинете красного дерева с шестнадцатью ящичками, по одному для каждой категории экспонатов. У Генри имеется морская жемчужина, которая считается крупнейшей в мире – четыреста пятьдесят карат весом и два дюйма длиной. Восхитительное зрелище.
– А как насчет голубых бриллиантов? Ваш брат интересовался такими?
– Голубыми? – Томас Хоуп отпил еще глоток и поджал губы, теперь сделавшись весьма похожим на лягушку. – Даже не скажу. Я знаю, наиболее редкие бриллианты – красные. Ну, а дамам, конечно же, особенно нравятся розовые.
8
Птолемеевский период — согласно периодизации истории Древнего Египта длился с 323 по 30 г. до н.э.
9
Ин-фолио (лат. in folio, букв. — в лист) — самый крупный формат книги, когда размер страницы равен половине типографского листа. Отсюда название «фолиант» для изданий большого формата.