Начало сезона всегда кошмар. Все как ненормальные. К тому же говорят, будто повысят ставки. Директору вечно подавай новое. «Тащите свежие идеи, ребятушки, свежие идеи…» Но по-настоящему новое вряд ли кто придумает. Если только он вылезет со своими птицами.
«Надо было взять такси, — подосадовал Морелли, — теперь опоздал». В пять минут пятого он вышел из метро. «Вечером не лягу, пока еще раз не продумаю номер. Реквизит, конечно, обойдется недешево, но оно того стоит».
В этом году, видно, последняя жара. В помещении будет еще душнее.
Морелли удивился. Арена освещена, но никто не работает. Пахнет песком и ковром. Он потянул носом. Еще какой-то чужой запах. Нафталин, точно нафталин!
Униформист дядюшка Марко сообщнически ему подмигнул.
— Добрый день, господин артист. Не опоздали, не беспокойтесь. Все еще в уборных. Новенький явился, господин Карчи с ним занимается.
Господин Карчи! Так называемый режиссер! Даже служители понимают. Значит, новенький? Тогда они все в общем зале.
Морелли порадовался. Он устал от замечаний.
В зале на его приветствие едва ответили. Все толпились вокруг Карчи и новичка. Лицо Карчи пылало красными пятнами, словно тело белокожих девушек после горячей ванны и мыла. Судя по всему, он был взбешен.
— Вы даже училища не кончали? — спрашивал он стоящего перед ним юношу. Тот не ответил, лишь отрицательно помотал головой. Ну и тип! Морелли тоже невольно почувствовал раздражение. Парень был не так уж и молод.
— Ему все тридцать будет, — неодобрительно прошептала Стелла и с чувством собственного превосходства тряхнула головой.
Напялил темно-синий костюм, темно-синий, в этакое пекло! Двубортный! Такие, с острыми лацканами, лет двадцать назад носили… а на ногах вдобавок бежевые туфли. Стоит в почтительной позе, будто крестьянин перед судом… однако есть в нем что-то развязное! Ага, конечно, рука в кармане! Ну что, скажите, за манеры? Каким ветром его сюда занесло?
— Но все-таки… кто вас аттестовывал, вас кто-нибудь видел? — с надеждой спросил Карчи. Вдруг он просто аферист, и можно дать ему пинка под зад.
— Видели, — ответил новенький, и Морелли еще пуще разозлился, услышав его голос. Покорный, тихий, далекий. Словно не он сам говорил, а радио у него в животе. — Многие видели… Товарищ Ковалич видел и еще… — Он перечислил имена. Всего двенадцать. Потом опять замолк, будто кто-то щелкнул выключателем у него внутри.
— Так… значит, видели. И у директора вы были… Ступайте, дети мои, дайте поговорить с коллегой… — нервно выкрикнул Карчи. Но никто не двинулся с места.
— Какую вы кончали школу?
— Классическую гимназию.
Все опять застыли в изумлении. Этот? Гимназию?
— И… где же вы работали до сих пор? — Карчи потеребил на носу очки.
— В Ниредьхазе, Дебрецене, Шашхаломе, Будапеште и Сечёде, — послушной скороговоркой перечислил новенький города. На лице его не дрогнул ни один мускул. Рука так и оставалась в кармане. Все-таки он ненормальный!
— В коллективе каком-нибудь?
— Нет, не в коллективе, — ответил этот субчик и наконец вынул руку из кармана. Боже, какие патологически длинные пальцы!
— Не в коллективе.. Так, от случая к случаю.
— Черт!.. — не удержался Карчи. — Ну и что же вы умеете? В чем оно заключается, то, что «многие видели»? Что вы хотите у нас делать?
— Это вы режиссер! Вам лучше знать, — сказал новенький. Руку он опять сунул в карман. В уголках рта заиграла пренебрежительная усмешка.
«Хулиган! Он просто хулиган!» — удовлетворенно подумал Морелли.
Карчи взревел:
— Попрошу не забываться!
Хулиган удивленно сдвинул брови. Словно не понимая. Потом махнул рукой.
— Я канатоходец. Знаете… Туда-сюда, туда-сюда… — и он показал рукой, — по веревочке…
Карчи хмыкнул. Парень счел беседу оконченной и, отойдя в угол, сел. Поджал под себя ноги, будто малое дитя.
— Ну хватит, начинаем репетицию, — захлопал в ладоши Карчи. — Я позову вас, когда дойдет очередь… вас… как зовут?
Новенький вскочил, поклонился, словно самый что ни на есть благовоспитанный юноша.
— Петер Крона…
— Ваше сценическое имя, господин артист! Сценическое… — кругом захихикали.
— У меня нет, — сказал Петер, — да и не нужно. Просто Петер Крона… Важен ведь не жаворонок, а песня, как известно…
Карчи был уже в дверях и оттуда обернулся.
— Что такое? Что там еще с жаворонком? — устало переспросил он и покрутил пальцем у виска.