— Что?
Наши взгляды встретились, и я постарался не думать о том, насколько теплые, темные и великолепные ее большие карие глаза.
— Ты пьешь чай с молоком.
Я озадаченно кивнул.
— Без сахара.
Я ухмыльнулся, поняв, к чему она клонит.
— Перестал добавлять с тех пор, как ты переехала в город со своей чертовски вкусной выпечкой. Приходится где-то обуздывать страсть к сладкому.
Слоан хохотнула. Коротким, хриплым смешком. Увидев, как ее глаза заблестели, а печаль на время улетучилась из них, я, черт возьми, почувствовал себя ростом в девять футов.
— Знаешь, тебе не обязательно есть мою выпечку.
На этот раз усмехнулся уже я и протянул ей кружку мятного чая.
— А Земле не обязательно вращаться вокруг Солнца.
Она снова усмехнулась, и я с торжествующей улыбкой вернулся к своему чаю.
Увидев прикрепленные к холодильнику фотографии, в основном Слоан и Келли, я пригляделся к ним. Вот одна с прошлого Рождества. Адэры пригласили нас присоединиться к ним. На фотографии были Слоан, Келли, Монро, Бродан… и я. Я стоял позади Бродана с пивом в руке и с каменной физиономией смотрел в камеру. В тот день было сделано много фотографий. Но на холодильник она повесила именно эту.
Почувствовав ее взгляд, я посмотрел на нее и обнаружил, что она смотрит на меня, кусая пухлую нижнюю губу.
Вернув свое внимание к холодильнику, я заметил другую фотографию, которая выделялась среди остальных. Келли с пожилой латиноамериканкой. Любопытство по поводу их прошлой жизни взяло надо мной верх.
— Бабушка?
Меня встретила тишина.
Я посмотрел на Слоан. Она казалась настороженной.
— Старый друг.
Меня снова одолела эта надоедливая потребность знать, кто она такая и откуда взялась. Как, черт возьми, оказалась в глуши Шотландского нагорья? Воспоминания о том, как Ария защищала ее сегодня, и тайные взгляды между ними укрепили мою теорию о том, что Ховарды защищали от чего-то Слоан.
— Мне нужно сесть.
Услышав усталость в голосе Слоан, я взял свой чай и последовал за ней в гостиную. Она свернулась калачиком на одном диване, а я занял другой. Пока она пила чай, эти большие темные глаза смотрели на меня поверх дымящейся кружки.
Я смотрел в ответ, пытаясь оценить ее эмоциональное состояние.
Она беззастенчиво наблюдала за мной, и некоторое время мы так и сидели: потягивая напитки и просто глядя друг на друга. Что-то сильно сжало мою грудь и живот.
Я хотел убить Байрона Хоффмана. Но, конечно, я бы не стал этого делать. Не в прямом смысле. Я бы нанес ему смертельную рану по самому больному месту. Отнял бы власть, за которой он прятался. Отнял бы все, что имело для него значение. Каким-то образом. Я переговорю об этом с моим новым боссом, чтобы убедиться, что это произойдет.
— У тебя ужасно свирепое выражение лица, — прервала молчание Слоан. — О чем ты думаешь?
Слоан впечатлила меня тем, как хорошо справилась сегодня. Да, на парковке она сломалась, но этого следовало ожидать. Сказанное ею ранее, встревожило меня. Что ей не впервой выходить из плохой ситуации. Я уже об этом подозревал. Но подтверждение обеспокоило меня больше, чем мне бы хотелось. И все же, мне не было нужды осторожничать со Слоан.
— О способах уничтожить Хоффмана.
Ее глаза осветил свирепый блеск, и я почувствовал, как неуместный жар устремился вниз живота.
— Хорошо. Если бы я только обладала властью уничтожить его… Я хочу, чтобы он заплатил и за это. За мое бессилие. Я так зла, что ничего не могу сделать, не причинив вреда Келли. Я зла, что мужчины вроде него, могут заставить меня чувствовать себя так. — Она покачала головой. — Но я не позволю ему оставить меня с этим чувством. Я не проживу жизнь в гневе. Я не могу. Я должна жить в свете. С надеждой. С оптимизмом. Ради Келли. Я не стану ожесточенной, несчастной матерью.
— Значит, у тебя больше власти, чем ты думаешь, Слоан, — с благоговением заверил я ее. — Решение отпустить свой гнев ради дочери… это чертовски сильно.
Ее глаза вспыхнули, губы приоткрылись, когда она уставилась на меня так, будто я чего-то стоил.
Я хотел разубедить ее в этом.
И в то же время не хотел разубеждать.
Наше мгновение прервал стук в дверь, и Слоан попыталась встать, но я жестом велел ей не двигаться.
— Позволь мне.
Поставив кружку на стол, я поднялся и пересек комнату, чтобы открыть дверь.
По другую сторону стояли Монро и Бродан. Маленькая рыжеволосая жена Бродана свирепо посмотрела на меня.
— Пропусти меня, — потребовала она, проталкиваясь внутрь прежде, чем я успел среагировать.
Я отступил с ее пути, и первым мимо меня проплыл ее беременный живот, а за ним и вся она. Большую часть беременности у нее был аккуратный животик, а затем, внезапно, он стал огромным. Бродан рассказывал мне, что из-за сильного дискомфорта она плохо спит и каждую ночь проклинает его.