– В смысле, «Золотая ладья»?
– Именно.
Прекрасная справляясь с вопросами миссис Уи до этого, она решила в этот раз ответить иначе, хотя прекрасно понимала, что лучше этого делать не стоит:
– Я полагаю, что он мог оставить фигуру где-нибудь прежде, чем он перенес набор в новое здание.
– Но где-нибудь – это где?– не поняла миссис Уи. – И как долго она у него была? И кто владел ей до него?– миссис Уи качала головой. – Видишь ли, Фиона, чем больше изучаешь вопрос шахматного набора, тем больше появляется загадок.
– Да, мэм.
– История и загадки,– подытожила миссис Уи. – Эти слова всегда рядом друг с другом. Фиона, я хочу, чтобы ты занялась историей и загадками чикагского шахматного набора.
«Мне предлагают работу,– подумала Фиона,– которую мне нужно завалить специально. Я и есть главная загадка набора, миссис Уи, я и есть и история и загадка, моя семья и я, и вы никогда об этом не узнаете»
А миссис Уи тем временем продолжала:
– Я не имею ввиду, что ты должна посвятить этому вопросу всю свою жизнь, но ты должна хотя бы чуть-чуть времени уделять этому каждый день. Что это за шахматный набор и откуда он взялся.
– Да, мэм. И тут Фионе в голову пришла мысль, которая могла в итоге обернуться чем-то полезным, полезным для ее деда, для мистера Эппика, для мистера Дортмундера.
– Вы думаете, мне стоит увидеть шахматный набор своими глазами?– спросила она.
Миссис Уи это явно не понравилось.
– Какой смысл в том, чтобы воочию пялиться на что-то? Мы прекрасно знаем и так, как он выглядит, Фиона.
– Да, конечно,– согласилась Фиона.
– Если бы снизу была приклеена наклейка «Сделано в Китае», кто-нибудь бы уже давно это заметил.
– Да, мэм.
– Если вдруг понадобится экспертиза, думаю, мы легко сможем это организовать. Ну а пока, Фиона, твоя задача – сконцентрироваться на другом. Какова история шахматного набора? В чем его загадка?
– Я этим займусь,– пообещала Фиона.
34
В одно ветреное мартовское воскресенье Дортмундер и Келп топали обратно по заснеженной крыше, возвращаясь по своим же следам к дальнему пожарному выходу. Они были одеты в черные куртки с капюшонами, натянутыми на головы, черные шерстяные штаны, черные кожаные перчатки, черные ботинки, но ветер все равно каким-то образом пробирался через одежду. Пластиковые рюкзаки, которые они несли, тоже были черными, но они пока что были пустыми, ровно как и когда они только пришли, но пока что они планировали оставить все так как есть, по крайней мере, на сегодня.
Это Келп нашел клиента, который сделал запрос на видео игры, и Келп пообещал, что обложит его видео играми, как конфетами на сладком столе, тем более, что этот самый клиент рассказал им все, что им нужно было знать для того, чтобы попасть в магазин. Все, да вот только он забыл упомянуть двух питбулей, которые скалились внизу в свете прожекторов.
Поначалу Келп подумал, что это голограммы:
– Здесь ведь видео игры продаются, почему нет?
– Можешь попробовать спуститься и проверить лично,– предложил Дортмундер. Пока питбули скалились в не самой дружелюбной улыбке, но, тем не менее, никак не могли забраться наверх по стальным ступенькам, а Дортмундер и Келп тем временем аккуратно закрыли за собой дверь люка и вернулись ни с чем. Дни как этот могли бы считаться расхолаживающими.
И тут вдруг холодный воздух взорвали звуки Девятой симфонии Бетховена. Дортмундер упал на крышу в ужасе вглядываясь в пространство вокруг, пытаясь рассмотреть приближающийся оркестр. И тут он увидел, как Келп полез в карман штанов, бормоча себе под нос:
– Ой, извини, извини.
– Извини?
– Новая мелодия на звонке,– пояснил Келп, а мелодия без остановки начала повторяться.
– Мелодия.
– Обычно,– спокойно ответил Келп, наконец достав телефон из кармана,– он у меня на вибро.
– Ничего не хочу об этом знать,– отмахнулся Дортмундер.
Келп раскрыл телефон, поднес трубку в уху и сказал:
– Слушаю?
Дортмундер отвернулся и начал отряхивать с одежды грязный снег, пытаясь сориентироваться в пространстве.
– Да, подождите минуту,– сказал Келп,– затем протянул трубку Дортмундеру с очень странным выражением лица и сказал:
– Это тебя.
Дортмундер не верил своим ушам.
– Меня? В каком смысле? Меня не спрашивают по телефону, когда я на крыше!
– Он не знает, где ты сейчас,– ответил Келп. – Это Эппик. Но, это тебя.
Эппик. Дортмундер уже как три месяца не думал об этом парне, и уже был готов никогда о нем и не вспоминать, и тут на тебе, он ждет ответа по телефону, пока тот на крыше, где везде снег, и ему нужно ответить Джонни Эппику, агенту по найму.