Глава 1
— Мамуленька!
Голос дочери, напоминающий мяуканье котёнка, вырывает меня из пустых раздумий. Моргнув несколько раз, чувствую неприятное жжение в глазах, из-за чего потираю их, а потом гляжу на дочь, что стоит по правую сторону от меня, держа в маленьких ручонках игрушечную пчёлку. Её русые кудри, собранные в два небрежных хвостика на макушке, уже растрёпаны из-за активных игр, поэтому она несколько раз предплечьем убирает спадающие на глаза волоски. А я смотрю на это без сочувствия, словно так и должно быть, ведь чего она ожидала, когда прыгала по дивану или бегала по квартире, снося всё на своём пути?
— Что такое, солнышко? — меня не удивляет насколько мой голос звучит сухо и даже тихо, ведь я настолько истощена, что во мне нет сил даже сделать вдох.
— У мистера Полосатика оторвалось крылышко. Он больше не может летать.
Только сейчас замечаю, что крыло игрушечной пчёлки оторвано на половину, а из округлого полосатого тельца выбивается синтепон.
— Ох, как же так? — выдавливаю из себя сочувствующее удивление, хотя единственное, что меня беспокоит, так это необходимость ещё и зашивать грёбаную игрушку. Заправив волосы за уши, забираю игрушку и тяжело вздыхаю. — Ничего страшного, мама постарается вылечить мистера Полосатика.
Фибби обнимает меня за шею, а после убегает в детскую. Я понимаю, что уже позднее время и пора купать её, но не в состоянии подняться с пола. Вот только через пару минут Фибби сама просит искупать её и тогда вынуждено бреду в ванную, где полчаса борюсь с дочерью, ведь для неё в радость плескаться в воде, когда для меня это самая ненавистная часть рутинной жизни.
Многие говорят, что как только ребёнок засыпает — родитель может спокойно выдохнуть, но это ложь. По крайне мере, для меня так точно. Как только мой ребёнок засыпает, я еле доползаю до гостиной, где в полной темноте скучаю по себе. По той, кем я была раньше, а не кем стала после рождения ребёнка.
У меня была прекрасная жизнь. Моя мама воспитывала меня одна, потому что отец ушёл от нас к другой женщине, но это не сломило её, а вместе с этим во мне образовался стержень быть такой же сильной, как она. Она работала на двух работах, а я училась, терзая себя допоздна, чтобы вырасти и осуществить её мечту. Окончив школу, поступила в Колумбийский университет, причём попав на бюджет, а ещё сразу же нашла работу по специальности. И да, это было что-то вроде «принеси, подай, унеси», но мне платили деньги, а ещё я развивалась в писательском плане, набиралась опыта, чем потом зарекомендовала себя не только на учёбе, но и в самой компании, где работала. Поэтому сразу после окончания университета уже была обеспечена работой. Проработав официально год помощником писателя, взяла небольшой кредит и открыла кондитерскую для мамы, ведь это именно то, чего она так всегда хотела.
Благодаря работе я познакомилась с мужем, когда по поручению миссис Питерсон — писательницы, на которую работала, относила рукопись в писательское издание. Тогда Гарри очаровал меня сразу — высокий британец с пленительно-зелёными глазами и обворожительной улыбкой, прекрасными манерами и едва уловимым акцентом.
Будучи романтичным и начитанным, он словно попал в наше время из прошлого, когда всё ещё было принятым читать для дам стихи, тем самым завоёвывая их сердца. Сама не понимаю, как так быстро влюбилась в него, но рядом с ним мне было хорошо — спокойно, безопасно и… особенно. Через год мы поженились, не смотря на явные намёки со стороны его семьи, что я недостаточно хороша для их сына. Но, как бывает обычно, они всё равно намекали на необходимость завести ребёнка, когда я была к этому не готова, ведь стремилась к повышению на работе. И, то ли это ирония, то ли истинное издевательство, но в день, когда мне дали добро на написание романа, я узнала, что беременна.
Я часто думаю, когда всё началось, а началось всё именно тогда, когда сидя на бортике ванной, я держала положительный тест, дающий ответ на неважное самочувствие, но вместе с тем забравший у меня всё. Тогда во мне была радость, да. Ведь ребёнок — логичное продолжение брака, не так ли? Мне было двадцать девять, врачи и родители Гарри давали понять, что уже пора, так что всё произошло именно так, как и должно было произойти. Но сейчас я понимаю, что ребёнок — это логичное завершение моей жизни.
Уже никчёмной, не нужной мне, жизни.
Слышу со стороны коридора несильный хлопок двери, звяканье ключей, а через пару секунд приближающийся топот. Гостиную озаряет свет, мои глаза снова пекут из-за этого, но я смотрю на пришедшего с работы супруга и замечаю на его лице замешательство.