Некоторое время в квартире была тишина, а я, замерев в надежде, прислушивался к каждому шороху. Затем послышались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и за порогом нарисовалась фигура какой-то дородной женщины. Я, не зная ее в лицо, Вовочкина память не сохранила ее образа, осторожно поднял голову и взглянул на нее, очень надеясь на лучшее. Женщина взглянула на меня и тут же на ее лицо набежала тень радости и изумления.
— Вовка! — Изумленно вскричала она. — Откуда ты здесь⁈
Женщина тут же присела, охватывая меня в объятия, а по моим щекам сами собой побежали слезы…
…- Мать не читала твоих писем. Не хотела, по ее словам выслушивать твои нравоучения. А разве ты не получала моего письма?
Минуту подумав, я рассказал ей ту историю, что произошла насколько месяцев назад.
— Боюсь если бы эти письма обнаружила в почтовом ящике она, я бы так и не узнал твой новый адрес. И не смог бы написать тебе. Да и сейчас наверняка продолжил жить в приюте.
По бабушкиной щеке покатилась слеза. Она обняла меня, прижала к себе и произнесла.
— Не стоит винить ее, Володя. Она всегда была слабохарактерной, а твой отец сумел окрутить ее, заставляя каждый праздник выпивать вместе с ним. А после это уже вошло в привычку. Так что ее вины здесь не так уж и много. Все это в прошлом. Живи настоящим мой мальчик.
Вдобавок ко всему, вдруг выяснилось и то, что мать погибшая мать, оказалась разведенной с моим папаней. Причем довольно давно. Примерно в то время, когда я отдыхал в прошлый раз у бабули. Развод оформили по совету какого-то батиного дружка, удивленного тем, что мы теряем такие деньги. Оказалось, что если мать будет находиться в разводе, то ей положено пособие на ребенка, то есть меня, как матери-одиночке. Естественно сразу же был оформлен развод и подано заявление на пособие.
История с моей опекой, оказалась достаточно банальной, и по сути, пущенной на самотек, что чаще всего и происходило в Советском союзе. Несколько позже бабуля ходила в милицию узнать, почему ее не предупредили о происшествии, в результате которого я оказался в приюте. Оказалось, все же предупреждение было, но в тот момент, бабушка как раз отдыхала в санатории, куда ей дали путевку с места работы. Поэтому появившийся посланец, просто оставил в почтовом ящике уведомление о том, что ей надлежит явиться в органы опеки, по поводу произошедшего и возможного усыновления, оставшегося без родителей ребенка.
Учитывая, что почтовые ящики находятся возле подъезда, и обычно не закрываются, то за прошедший с того момента, почти месяц, уведомление затерялось, возможно вытащенное хулиганами, или просто выпав из ящика, а позже оказавшись убранным в мусор. А повторного уведомления никто не посылал, видимо решив, что раз бабушка не откликнулась сразу, следовательно, этот вопрос ее не интересует. Бабуля, по ее словам, писала и матери и мне, но ответа так и не дождалась, за исключением единственного письма от меня. Видимо в поселке письма просто затерялись, а скорее всего, так и продолжают лежать в почтовом ящике возле сгоревшего дома родителей, поэтому не было и возврата посланий, или просто никто не пожелал с этим возиться, что тоже иногда случалась.
Я же радовался хотя бы тому, что все так удачно завершилось, уж теперь-то точно должно наступить просветление в моей жизни. Опеку оформили буквально в два счета, еще и дали выговор тому, кто не удосужился отправить повторное напоминание. С одной стороны, он как бы и не обязан был это делать, но с другой, бабушка работала в бухгалтерии районного отделения милиции, и уж для своего сотрудника, могли бы постараться. Зато все буквально забегали, стоило бабушке дойти до начальства и рассказать о моем появлении. Тут же оформили все необходимые документы на опеку, и сообщили о произошедшем в приют, где тоже происходила вялая возня, касающаяся моего побега и розыска. Вялая потому, что к этому давно привыкли, каждое лето как минимум человек десять, а то и больше срывается в бега, возвращаясь ближе к зиме, и не особенно расстраивались по этому поводу.
В итоге все закончилось благополучно, и это радовало.
Глава 12
12
Квартира оказалась двухкомнатной. От входной двери влево уходил не очень длинный коридор, заканчивающийся дверью в зал, который представлял собой довольно большую, около семнадцати квадратных метров жилую комнату. Здесь находилась довольно новая стенка, занимавшая большую часть глухой стены, к которой по бокам пристроились два шкафа с закрытыми дверцами, а посередине имелось что-то вроде серванта со стеклянными полками, на которых была расставлена столовая посуда и множество рюмок, фужеров, бокалов и разных вазочек из фарфора и хрусталя. Ниже имелась полка с книгами, на которой находилось больше десятка томов Большой Советской Энциклопедии, и несколько томов из сочинений Ленина. Бабуля заметила мой удивленный взгляд и произнесла.