Во-вторых, там был узбекский район, и местные пацаны строго следили за тем, чтобы по их улицам не ходили всякие там чужаки. У автовокзала еще ничего, а вот возле столовой, неподалеку уже хуже. Одним словом, пару раз он нарывался на драку, и хотя выдерживал ее в общем-то с честью для себя, но лишний раз появляться в том районе без особых причин не хотелось. Хотя, конечно можно было зайти в чайхану к Назар-ака, где поесть горячего плова, наваристой шурпы, или же взять косушку лагмана. Все это конечно вкусно, сытно, но мало и дорого. И хотя тебе насыпают полную косушку плова, и кладут сверху горсточку мяса, но косушка не входит ни в какое сравнение с обычной тарелкой. Тех же пельменей, съеденных совсем недавно было как минимум в полтора раза больше, и стоили они всего восемьдесят копеек, и это вместе со сметаной и хлебом без счета. Там же, в чайхане, любое блюдо один рубль, при этом хлеб там не держат, а за лепешку приходится отдавать дополнительно десять копеек. Да и лепешка, хоть и гораздо вкуснее тех, что продают в хлебном магазине, но и почти вдвое меньше по размеру. А, о чае и говорить не стоит. Маленький двухсотграммовый чайник, пятьдесят копеек. В итоге обед обходится больше чем в полтора рубля, а сытости, по сути и нет. Так, заморить червячка. Все это увы останется в мечтах, потому что завтра воскресенье, прием тряпья и макулатуры, наверняка будет закрыт, в кармане сиротливо покоится единственная копейка, и что делать дальше, совершенно непонятно.
Вот и думай, как жить дальше. С одной стороны, в памяти отразилось прошлогоднее «приглашение» если можно так выразиться в приют. Тогда, после очередного запоя отца, на крики сбежались соседи, и оторвали Вовочку от разъяренного родителя, решившего преподать сыну, очередной урок. Именно тогда, инспектор по делам несовершеннолетних, предложила Вовочке, отправить его в школу-интернат, где учится довольно много знакомых ему детей. Все же поселок считается рабочим, и таких семей, как у него, как минимум половина. С одной стороны, выглядит это, очень даже привлекательно. Дети там живут в теплых благоустроенных общежитиях, получают трехразовое питание, их одевают и обувают. Только знай учись и отдыхай в свободное от учебы время. Вот только, то, что выглядит вполне благопристойно, на деле оказывается совсем по-другому.
Еда в интернатовской столовой, мало отличается от привокзального общепита, да и та, чаще всего достается с боем. Хотя это официально не объявляется, но в школе-интернате действуют негласные правила, касающиеся всего на свете. Не поздоровался с учителем при его появлении — штраф, не сделал уроков, или получил двойку — штраф и оставление без сладкого. Нагрубил кому-то, вместо обеда будешь наводить порядок в общежитии. Тебе конечно принесут корочку хлеба, но это и все, на что можешь рассчитывать. А попробуешь жаловаться еще и на темную нарвешься. А уж о том, что старшаки забирают себе самое вкусное, не стоит и вспоминать. Просто вначале, в столовой появляются именно они, и пройдясь по столам, выуживают из кастрюль и котелков, мясо, масло, забирают большую часть сахара, и так далее. Тоже самое касается и одежды. Вовка не однажды видел в каком тряпье ходят его сверстники, и уподобляться им не хотелось совершенно. Мало того, что отбирают старшие, так еще и снабжают детей откровенным браком с Андижанской швейной фабрике, выдавая это за качественную одежду. А она начинает разваливаться практически сразу, а уж после первой стирки превращается вообще в откровенное тряпьё.
Правда в тот раз у инспектора ничего не вышло, одним словом, протрезвевший папаня, написал жалобу и целую неделю ходил трезвым, что было очень удивительно. В общем сына отстояли. Как оказалось, тому было веская причина, на Вовочку родители получают некое пособие, потому что Сидоров старший, числится инвалидом войны, и человеком с ограниченными возможностями. И потому: