Здесь меня сразу же отвели к местному врачу, который осмотрел меня, сделал пару прививок, обнаружив недавно произошедшую болезнь, и вынес свое заключение. Потом я принял душ, переоделся в выданную мне новенькую униформу, правда без знаков различия, от души поел горячей пищи, и наконец предстал перед командованием.
Представившись своим новым именем, я рассказал, в общем-то все, что произошло со мною на самом деле. Разве что заменил место жительства в Ташкенте, на Саратовский адрес. И сказал, что пробрался на борт судна не в Ростове-на-Дону, а на одном из шлюзов Волго-Донского канала. В качестве причины назвал надежду выбраться за пределы СССР и нежелание идти в детский приют, ввиду того, что являюсь несовершеннолетним, и потерял родителей. Единственное недоумение в моем рассказе вызвало то, что государство изъяло квартиру, принадлежащую бабушке, в свою пользу.
Я тут же постарался объяснить, что все квартиры в СССР принадлежат государству. А граждане страны только живут в них. И если к моменту смерти основного квартиросъемщика, не остается совершеннолетних наследников, как это произошло со мной, то квартира изымается в пользу государства. Все это конечно восприняли с некоторой толикой недоверия, и похоже как-то проверяли по своим каналам. И только после подтверждения вроде бы успокоились. Впрочем таких проверок было еще несколько, все же жизнь в СССР и здесь сильно отличаются друг от друга. И то, что считается обыденным в союзе, здесь кажется по меньшей мере диким.
Следующие три дня, как минимум два-три часа в день продолжались допросы, уточнения, проверки. Вели себя со мной вполне доброжелательно, прерывали допросы на отдых, перекур, или обед, но тем не менее выуживали из меня все, что я знал или видел. Всю подноготную, вплоть до количества столов в классе, где я учился и их расстановки. В конце концов, заметив, что я повторяюсь, допросы наконец завершились. А может просто решили, что с меня достаточно. Хотя такие же допросы продолжились и после прибытия на берег, только уже другими людьми.
Как итог, корабль, на котором я находился пришел на базу ВМФ США расположенную на острове Пуэрто-Рико, и там я предстал перед командиром этой самой базы. Похоже бизнес у этих людей находится в крови, подумалось мне. Уж на что я грешил на иранцев, называя их торгашами, но американцы дадут им сотню очков форы, и все равно окажутся в выигрыше.
Не буду приводить все доводы, и намеки, что выложил передо мною адмирал Шортт, но в итоге я дал твёрдое обещание ни словом не обмолвиться о том, что на шлюпе находился, хоть какой-то груз. Но мне все равно не очень поверили.
— Кроме воды, Неприкосновенного Запаса и кое-каких инструментов, положенных на каждом спасательном средстве, там ничего не было. — Произнес я, и мои слова, тут же заверил находящийся здесь адвокат. Теперь даже если я и вспомню о чем-то ином, у руководства имеется бумага подтверждающая ранее сказанное, а меня могут или назвать лжецом или фантазером.
На время пребывания на базе ВМФ, я числился на какой-то гражданской должности, за которую мне даже выплачивали кое-какую зарплату. Должность была чисто номинальная, фактически только для карманных денег. На деле же я ничего не делал, только что отвечал на многочисленные вопросы и писал своего рода объяснительные.
Хотя благодаря пребыванию на базе, все же смог пройти тесты, и сдать экзамен на водительские права, что меня очень радовало. Не имея за душой никакой подтвержденной документами специальности, полученные водительские права давали надежду, хотя бы на трудоустройство в качестве водителя небольшого грузовика.
Просидел на базе я не сказать чтобы и долго, и вскоре меня, снабдив кое-какими документами и деньгами, выставили за ворота.
Глава 18
18
По морским законам, спасательная шлюпка переходит во владение той стороны, которая спасла находящихся на нем людей, и доставила их на берег. Под этим предлогом его и списали. Во всяком случае мне об этом сказали именно так.
Мне же было предложено или скорее навязано, следующее. «Политическое убежище» возможно запрошенное моими устами, никого не заинтересовало. Тем более, что я, во-первых, несовершеннолетний, следовательно, меня нужно было брать на государственное обеспечение, а это никому не интересно. Во-вторых, я выбирался из страны окольными путями. То есть даже если я и запрошу это убежище официально, то СССР, может выступить с заявлением о фальсификации, сказав, что такого человека как я, никогда не существовало. И будет в общем-то правым. Потому, что настоящий Владимир Шнайдер, до сих пор находится в Ташкенте, а о Вовочке Сидорове, я не упоминал.