Но одна лишь манера поведения не защитит супервизора от критики студентов. Необходимо установить с обучающимися такие личные взаимоотношения, чтобы их лояльность к супервизору не позволяла им замечать его недостатки или сводила бы к минимуму их наблюдательность. Как правило, очень полезно, если супервизор в состоянии запомнить имена своих студентов. Немаловажны и личные замечания, изредка произносимые к месту, например: «Я слышал, сегодня утром ваша жена родила тройню. Неплохо сработано». Именно личные отношения побуждают студентов быть снисходительными к некомпетентному супервизору и даже защищать его.
Выбрав правильную манеру и используя впечатляющий контекст, супервизор может завоевать уважение обучающихся, даже если понятия не имеет о том, как вызвать терапевтическое изменение. Однако что же делать, если супервизора целенаправленно расспрашивают о том, что нужно сделать, чтобы изменить клиента с серьезной проблемой? Есть способы преодолеть и этот кризис. Сейчас популярнее всего вести себя в манере когнитивного терапевта и уходить от вопроса, обсуждая теорию на рациональном уровне. Уже ни для кого не секрет, что основные терапевтические теории были созданы для защиты супервизоров, не знающих, как вызвать изменение.
Идеальная теорияДавайте рассмотрим критерии теории, которая идеально подошла бы супервизорам, не знающим, как вызвать изменение. Такая теория должна отвечать на следующие вопросы.
Первое. Можно ли сделать так, чтобы супервизор не смог потерпеть неудачу? Эта задача выглядит трудной, но мудрые головы трудятся над ней последние сто лет и таки находят решения. Что, если после окончания обучения студент не смог добиться изменений ни у одного клиента и не обладает никакими навыками, кроме способности произнести: «Расскажите мне об этом поподробнее»? Может ли супервизор в этом случае избежать обвинений в неудаче?
Второе. Как супервизору избежать изобретения новых терапевтических техник для каждого конкретного случая? Если бы можно было изобрести один-единственный метод, достаточно простой, чтобы любой преподаватель мог понять его и объяснить обучающимся, то никто не ждал бы от него изобретения уникальных интервенций.
Третье. Если супервизор не знает, как вызвать изменение, то о чем ему следует говорить, чтобы отвлечь внимание обучающихся от терапевтических проблем? Это должно быть что-то интересное и интригующее — настолько увлекательное, чтобы все эти молодые интеллектуальные типы были очарованы и не заметили, что их уже не учат работе с реальными проблемами.
Четвертое. Можно ли сделать так, чтобы от супервизора ничего не ожидали до тех пор, пока вопросы не отпадут сами — и таким образом избежать критики?
Пятое. Возможно ли добиться, чтобы супервизора никогда не обвиняли в неправильных действиях? В идеальной ситуации обучения эта задача — самая важная. Обучающийся может с горечью сказать: «После стольких лет терапии под вашей супервизией я не смог сделать ничего, чтобы изменить этого клиента, а вы ни разу ничем не помогли мне». Преподаватель должен ответить так, чтобы обучающийся тихо исчез, уничтоженный и стыдящийся того, что посмел критиковать и делать супервизору дурацкие замечания.