Боли Северус не боялся, за три десятка лет испытал всякое. И зелья пить не стал: лучше любого Бодрящего или Умострильного действовало предвкушение. Высшая трансфигурация нигде толком не описывалась, и он полагал, что это знание — удел немногих избранных, таких как Фламель, Дамблдор... Неужели сегодня, сейчас он встанет вровень с ними и сотворит уже не фокус, а что-то очень близкое к чуду?
— С чего начинать, Альбус?
— Снимите мантию и закатайте рукава сорочки. Отлично... Теперь берите любой из кубков и сминайте его. Да, именно пальцами. Как глину.
Северус двумя руками изо всех сил стиснул края кубка.
— Не так! — Дамблдор резко подался вперед в своей раме. — Не физической силой! Северус, вы должны поверить, что это глина! Понимаете, поверить... И направить магическую силу в пальцы, как направляли ее в волшебную палочку!
— Я понял. А теперь помолчите.
И Дамблдор послушно умолк, сердито шикнув на портрет Блэка, собиравшегося что-то возразить.
Северус отставил кубок. Закрыл глаза. Самое время прислушаться к себе, уловить ту едва заметную дрожь, которую вызывает, оживая, тугая пружина под ребрами. В темноте опущенных век он вдруг увидел ее: узкая белая спираль закручивала виток за витком, заполняя собой все его существо. Пружина раскалялась, искрящийся белый сменился бледно-голубым, жар иссушил глотку, от плеч к кистям прокатилась волна мучительной судороги, пальцы сами собой вцепились в кубок...
А-А-А!..
Он открыл глаза — и почти ослеп от невыносимо яркого пламени, в которое по локоть погрузились руки.
Боль нахлынула позже. Мнилось ему: не осталось крови в венах, нет костей под мышцами — боль заполнила тело до последней клетки и хлестала из кончиков пальцев, как вода после «Аква Эрукто». Две огненные перчатки сжали предплечья, запястья, кисти, и массивная серебряная чаша, мгновение назад бывшая твердой, стала оплывать в его руке, как столбик воска горящей свечи.
— Берите другие кубки! Скорее! — крикнул Дамблдор.
Несмотря на оглушающую боль, Северус услышал его. Оскалившись, схватил несколько серебряных вещиц, слепил в единый ком и, постанывая сквозь стиснутые зубы, принялся мять и плющить его, заливая стол и пол потоками огня.
— Он устроит пожар! Надо позвать домовиков! — переполошились портреты. Дамблдор не обращал на них внимания, поглощенный процессом. Внезапно общую суматоху перекрыл его торжествующий возглас:
— Смотрите! Все смотрите!
Под горящими пальцами рождался еще один меч Годрика Гриффиндора. Тяжелый, тупой, неудобный — и звенящий от переполнявшей его силы, которую в эти мгновения отдавал ему волшебник. Языки огня, струясь из ладоней, вылизывали ряды рун на клинке, узоры рукояти, рубины гарды, завершая процесс превращения.
— Дамблдор, вы гарантируете, что у него получилась точная копия? — недоверчиво поинтересовался Блэк.
— Гарантирую, — в голосе старика слышалась неприкрытая гордость за своего ученика. — Если кто и сумеет отличить подделку от оригинала, то только его создатели, гоблины. Крайне маловероятно, что Волдеморт решит у них проконсультироваться.
— Тем не менее не помешало бы проверить... — Блэк заметил, что его не слушают, и обиженно умолк.
— Северус, — осторожно позвал Дамблдор, обращаясь к ссутулившейся у стола фигуре в насквозь мокрой рубашке. — Северус, вы можете говорить?
Не могу, ответила за него тишина. Язык, губы, все тело словно чужое — пустое, гулкое после схлынувшего потопа боли.
— Со мной в первый раз происходило то же самое, Северус... Потому-то высшую трансфигурацию используют считанные единицы.
С трудом передвигая ноги, Снейп добрел до кресла, на спинку которого бросил мантию. Нашел свою палочку. Прохрипел пересохшим горлом:
— Фините Инкантатем...
Меч-дубликат не изменился.
— Ферверто...
Еще один взмах палочки. И еще.
— Уже не фокус... — он попробовал усмехнуться, но мышцы лица плохо слушались. — еще не чудо... Или... все-таки... чудо?
Колени подогнулись, Северус оперся о стол, чтобы не упасть. Из-под ладони потянулся дымок. Он отдернул руку: в зеленом сукне столешницы зияла дыра с обугленными краями.
— Пока не освоитесь с вашими новыми возможностями, старайтесь сразу после сеанса трансфигурации не хвататься за ткань, бумагу, дерево и тому подобное, — запоздало предупредил Дамблдор. — Пожар не устроите, но вещь сожжете.
— Не уверен, что решусь повторить...
— Воспринимайте боль как экзамен. Вы его выдержали, получайте награду. Организм быстро привыкнет, каждое новое превращение будет все менее мучительным.
Северус вспомнил, как завораживало его в свое время зрелище плавных непрерывных превращений листа бумаги, которые в задумчивости демонстрировал Дамблдор. Следом в памяти всплыли пять проплавленных борозд в граните колонны крытой галереи замка.
— Неужели и такое смогу?
— Да, теперь это лишь вопрос времени и практики.
Снейп рассматривал свои ладони, точно увидел их впервые. Ничего не изменилось: вот давний шрам от скальпеля, вот старое пятно от кислоты... Он даже принюхался, но от ладоней несло не гарью, а кисловатым запахом металла.
Под столом валялся невесть как залетевший туда клочок бумаги. Волшебник поднял его, задержал в пальцах...
Бумага вспыхнула и сгорела.
Глава 118. Василиск и капуста
Зима в этом году началась с долгих дождей. Сизые облака плотной чередой тащились над самыми шпилями Хогвартса и проливались на замок то унылой моросью, то злым ледяным ливнем. Укладываясь спать под нескончаемый шелест воды за окном, Северус подумал, что еще дня три такой сырости, и Филч явится с докладом о какой-нибудь протекающей крыше. Завхоз уже предупреждал его, что черепицу на башнях давно пора перекладывать.
Перед рассветом ветер наконец-то переменился, и утром пошел снег.
Северус проснулся от тишины. Привычно мокрое стекло высохло, и что-то за ним светилось бело и мягко, отчего в полутемной спальне сделалось светлее. Сунув ноги в шлепанцы, он подошел к окну. Частые крупные хлопья, незаметно отделяясь от белого неба, опускались на траву, берег озера, голые ветви деревьев, сглаживая углы, превращая черное в серое, а серое укрывая толстым слоем пуха и ваты. Ничьих следов не виднелось на этой белизне, мир выглядел только что созданным, готовым начать все сначала и притихшим в ожидании. Дамблдоровский будильник, обычно громко тикавший у кровати, остановился, и теперь ниоткуда не доносилось ни единого звука, точно снег выпал и внутри замка тоже.
Стрелки на циферблате застыли на четырех. Северус лег в два, надеясь, что удастся поспать хотя бы часа три, прежде чем Бродяга Дик гаркнет над ухом «господин директор, вас срочно!», и надо будет опять куда-то бежать, кого-то ловить, с кем-то разбираться... Но никто не гаркнул, директор прекрасно выспался и потому чувствовал себя странно.
— Доброе утро, сэр.
Дик просочился в спальню не торопясь, говорил спокойно, не размахивал руками и не рвался немедленно выкладывать подробности.
— Доброе утро. Ричард, ночью ничего не случилось?
— Ничего, сэр.
— И никто не пытался выйти из гостиных?
— Никто, сэр. Некому выходить, сэр, дети вчера уехали.
Ну конечно же! Вчера начались рождественские каникулы, и все, кому было куда ехать, поспешили убраться из Хогвартса. Значит, можно не заботиться о праздничном ужине, ёлке и прочих бессмысленных вещах. День начинается не так уж плохо, отметил про себя Снейп.
В приемной на столе его ожидало послание от Квиринуса. Он желал спокойного праздника и сообщал, что каникулы они с Сивиллой проведут у Квирреллов-старших. Приглашения присоединиться по понятным причинам не было. В конверте обнаружился и подарок. Разглядев его, Снейп радостно ахнул: друг преподнес ему подробную карту подземелий Хогвартса, над которой работал вместе с Шейфиком с прошлого лета. Магические маячки на перекрытых ходах успокаивающе светились зеленым, извещая, что никто живой по тоннелям не движется. Инферналов карта не отслеживала, да это и не требовалось. Северус с первых дней директорствования хотел быть уверен, что Поттер не сможет воспользоваться тайными ходами под замком, — и вот желание сбылось. А хитрый лаз из Выручай-комнаты в «Кабанью голову» пусть остается, с помощью привидений контролировать его не сложно.