– Значит, ты гей.
– Ага, – сказал Келли, хоть это был не вопрос.
– Как ты узнал?
Келли подумал над этим.
– Примерно в то же время, когда другие парни замечали девушек, я начал замечать, что они замечают девушек, – он усмехнулся сам себе, затем прочистил горло, когда увидел, что Уильям нахмурился. – Всё дело во влечении. Поставь меня в комнату, полную супермоделей, где с одной стороны будут парни, а с другой девушки, и я знаю, в какую сторону буду смотреть.
– Но ты когда-нибудь смотрел на девушек? – спросил Уильям.
– Конечно. И не только смотрел, потому что это всё запутанно. Если тебе нравится ванильное мороженое, но все остальные едят шоколадное, в конце концов, и ты попробуешь шоколадное. Так, эм, какой тебе нравится вкус?
– Клубничный, – сказал Уильям. Он выпрямился и с выражением надежды повернулся к Келли. – Значит, если раньше ты смотрел на девушек, думаешь, это нормально, что парни иногда заглядываются на других парней?
– Абсолютно. Даже если это только чтобы сравнить размеры в раздевалке или посмотреть, как они сложены в других планах. Но это не то же самое, что влечение.
– Но это нормально, – надавил Уильям.
Келли не был уверен, что именно он имеет в виду, но был уверен в своём ответе.
– Всё это нормально. Да.
– Хорошо, – выдохнул Уильям. – Я заглядываюсь на многих парней в коридоре. Во время тренировок по плаванию я этого не делаю, потому что это было бы жутко, но я всегда оглядываюсь вокруг. Я заставляю себя смотреть и на девушек, и знаю, что в этом отношении всё работает.
– Подожди, что?
– Ты знаешь, – Уильям оглядел поляну, чтобы убедиться, что они одни. – Ты когда-нибудь дрочил?
– Раз или два, – осторожно ответил Келли, после чего фыркнул. – Ты шутишь? Я профи! Наверное, я уже приближаюсь к мировому рекорду.
– Оу. Ну, я могу дрочить, глядя на обнажённых женщин. Там всё работает, если ты понимаешь, о чём я.
– Демонстрация могла бы помочь, – сказал Келли, после чего толкнул Уильяма плечом, чтобы показать, что дразнится. – И для заметки, я молодёжной гей-группе, куда я хожу, есть куча парней, которые потеряли девственность с девушкой, но всё равно считают себя геями.
Уильям нахмурился сильнее.
– Но как они могут спать с девушкой, если они действительно геи? Как у них что-то встаёт?
Келли пожал плечами.
– Гормоны есть гормоны. Если расскажешь об этом кому-нибудь, я тебя убью, но я однажды дрочил на Алладина.
– На мультик? – спросил Уильям.
– Да. Мне было тринадцать, и я понятия не имел, ладно? Кроме того, Алладин довольно горячий. Но это не значит, что я диснеесексуал или что–то ещё.
Уильям рассмеялся.
– Да, но, по крайней мере, Алладин парень.
– Он двухмерный рисунок парня в штанах-парашютах, дурацкой жилетке и феске. Я хочу сказать, что когда мы возбуждены, нас может завести любое сумасшествие.
Уильям нахмурился и вернулся к разглядыванию травы.
– Вернёмся к моему оригинальному сценарию, – сказал Келли. – Скажем, ты в комнате с самым горячим в мире парнем слева и с самой горячей девушкой в мире справа от тебя. В какую сторону ты будешь смотреть?
– За мной кто-нибудь наблюдает? – спросил Уильям.
– Нет. Ещё лучше, ты невидимый. Несмотря ни на что, тебя никто не видит, и парень и девушка оба медленно раздеваются. Кого бы ты хотел увидеть обнажённым?
Мгновение Уильям молчал. Затем еле слышно выругался.
Он казался несчастным, будто это были худшие возможные новости. Келли помнил, что чувствовал себя ошеломлённым, когда выяснил правду, но ещё он был отчасти взволнован, будто перед ним открылся целый новый мир. Может быть, Уильяму просто нужно было сказать это, чтобы, наконец, открыться.
– Кого? – надавил Келли.
– Парня, – огрызнулся Уильям. – Я хотел бы увидеть парня.
– Это так плохо?
Уильям взглянул на него напряжённым взглядом, но когда Келли не отвёл глаз, черты его лица отчасти смягчились.
– Я хочу вступить в Береговую охрану, – пробормотал он.
– И что? В мысли о моряке-гее нет ничего нового.
– Это морская пехота. Я буду спасателем, и проблема в том, чтобы быть открытым геем и моряком, спасателем, солдатом или кем-то ещё.
– Оу, – Келли откинулся назад. – Верно. Что насчёт «Не спрашивай, не говори»? Это тебя не защищает?
– Защищает, но только если жить во лжи, – Уильям спрыгнул со стола и начал ходить из стороны в сторону. – Если я влюблюсь в какого-нибудь парня, или если кто-то застанет нас за поцелуем, или даже если я скажу об этом, меня могут вышвырнуть. Я ведь не могу четыре года ни с кем не встречаться. Это тоже вызовет подозрения, так что мне придётся завести девушку. Поэтому я пару раз пытался… Ты знаешь. Мне нужно выяснить, способен ли я на это, поддастся ли моё тело.
– Или ты можешь туда не вступать.
Уильям развернулся.
– Что насчёт тебя? Что, если бы геев не допускали к Олимпийским играм?
Келли закусил губу и кивнул.
– Ладно, это был бы отстой. Но я в похожей ситуации. Сколько спортсменов – открытых геев – ты можешь назвать? Их не много, и я переживаю, что не найду тренера или спонсора только из-за того, кто я.
– Так что ты будешь делать? – спросил Уильям.
Келли задумался над этим.
– Полюблю самого замечательного парня. Если я буду рисковать всей своей спортивной карьерой, оно должно того стоить.
– Серьёзно, – надавил Уильям.
– Я серьёзно. Я отказываюсь меняться, чтобы угодить узколобым и узко мыслящим людям. Зачем давать им выиграть? Мне всю жизнь приходилось мириться с этим дерьмом. Хотел бы я сделать тебя чёрным, хотя бы на один день, потому что такое спрятать нельзя. Я не могу слоняться по улице и притворяться белым – все видят, что я не такой. На самом деле, это первое, что замечают большинство людей. Так что я привык. Я могу только ждать, пока мир преодолеет это и начнёт замечать остального меня.
Уильям совершенно замер, с выражением восхищения на лице.
– Будет банально, если я начну аплодировать?
– Обычно да, – сказал Келли, – но учитывая, что мы здесь одни, вперёд.
Уильям усмехнулся и несколько раз хлопнул. Келли похлопал ресницами и притворился, что обмахивается, будто перегрелся от лести.
– Итак, давай послушаем это от тебя, – сказал Келли. – Большое страшное слово на буку «Г». Ты по-прежнему этого избегаешь.
– Ладно, – сказал Уильям. – Я гангстер!
– Нет, – ответил Келли. – Определённо нет. Давай. На этот раз серьёзно.
Уильям огляделся вокруг, останавливаясь, когда заметил дорожку, которая привела их сюда.
– Хорошо, – сказал он, – но только если ты победишь меня ещё в одной гонке. Кто первый до машины!
Он уже бежал, бесстыдно пользуясь форой. Келли это не беспокоило. Он оставался сидеть, разглядывал свои ногти и еле слышно считал до десяти. Затем он подскочил на ноги и помчался вперёд. Он обогнал Уильяма на полпути. К тому времени, как он добрался до машины, дорожка позади него была пустой. Келли восстановил дыхание и терпеливо ждал. Когда Уильям появился, он спотыкался, и спереди его футболка пропиталась потом.
– Ну? – произнёс он, как только Уильям оказался рядом.
– Я гей, – простонал Уильям. – И я чертовски вымотался.
Келли улыбнулся.
– Я влияю так на многих людей.
***
– Большинство моих друзей девушки, – говорил Уильям. – Я раньше думал, что это отведёт подозрения. Конечно, это не единственная причина, по которой я дружу с ними, но я считал, что люди будут думать, что я…
– …нарасхват? – перебил Келли, посигналив, прежде чем свернуть налево в район Уильяма. После пробежки они бесцельно ездили по округе, разговаривая обо всём, что приходило на ум, хотя Уильям не казался очень желающим обсуждать свою ориентацию. До сих пор.
– Да, может быть. Это обернулось совершенно против меня, потому что две мои подруги в меня влюбились, и даже моя мама давит, чтобы я выбрал.
– Так что ты будешь делать? – спросил Келли.
– Перестану мыться, – сказал Уильям. – Думаю, если меня постоянно будет окружать облако вони, все мои проблемы с отношениями решатся.
Келли одобряюще кивнул.
– Хороший план. Поворот этот или следующий?
– Этот, – сказал Уильям.
За время их поездки солнце село, и как бы им ни было весело, их животы урчали от голода. Келли пытался вспомнить, какой дом правильный, пока не заметил на подъездной дорожке вишнёво-красный спорткар. В этом районе он определённо выделялся. Уильям жил в лачуге, но большинство домов в его окрестностях были немного изношенными. Здесь не разбрасывались деньгами небрежно. Обычно нет.