А ещё мучительно хотелось пить. Во рту жестоко пересохло. Еле ворочая разбухшим языком, он непрерывно облизывал пересохшие растрескавшиеся губы, с тоской вспоминая холодную воду из-под крана в доме Саввы и сочные яблоки от Татьяны Ильиничны, которые, к сожалению, уже давным-давно закончились, а дороге не было ни конца, ни края. То ли от жары, то ли от безделья, в голову лезли дурные мысли, а в глаза – лицо соседа.
…С недавних пор Николай сменил род деятельности, переквалифицировавшись в модного в последнее время политического эксперта. Он больше не таскал в кармане затертую тонюсенькую книжицу стихотворений – «результат бессонных ночей и изнурительного многолетнего труда непонятого современником поэта», изданную в количестве тридцати экземпляров на деньги Надежды, «жены и музы в двух обличьях», а готовился стать блогером, как он сам определял – «freelancer, свободным художником, исследующим политику изнутри, из чрева нации».
Для блогерства Коле не хватало сущей мелочи – личного компьютера, так как печатная машинка для этого дела абсолютно не подходила, даже если это был раритетный «Ройял». Муза-Надежда уже работала в нужном направлении – сверхурочно мыла подъезды в соседнем доме, а Коля «брал уроки профмастерства у специалиста» – пятиклассника из седьмой квартиры, и круглосуточно смотрел по телевизору новости, чтобы «не слыть невеждой в блюдах национальной политической кухни». По обыкновению, вечерами Николай докладывал Богдану о ситуации в мире, и нужно признать, получалось это у него намного лучше, чем сочинять пустые романтические куплеты.
В воскресенье шестнадцатого сосед пришел чрезвычайно рано. Он был в строгом деловом костюме, неожиданно чинный и серьезный. Правда, сказать, что он просто пришел, значит, ничего не сказать. Сначала в квартиру вломился запах Николая, его новый парфюм, которым с недавних пор Коля безбожно злоупотреблял. Аромат был настолько густым и насыщенным, что казалось, будто сосед моется «О'Женом» и даже стирает в нем свою одежду. Насколько знал Богдан, запах этого одеколона при нормальном употреблении легкий, свежий, в армии им его друг, Александр, пользовался, но сейчас лошадиные дозы парфюма давили на голову, не давали дышать.
От избытка аромата Наталья чихнула, закашлялась и, неожиданно вспомнив, что у неё «на плите чайник», пулей выскочила из комнаты, опрометчиво забыв, что чайник в доме со свистком. Знающий об этом, Николай подозрительно повёл ухом в сторону приоткрытой двери, но даже не возмутившись по случаю потери потенциального слушателя, что на него и вовсе не было похоже, молча стал в позу.
«Сегодня ушел Крым! – торжественным голосом Левитана, с эффектными паузами, объявил он, вынул из кармана белоснежный платок, театрально промочил абсолютно сухие глаза и так же пафосно закончил. – Но мы не будем горевать, ведь нам открыт весь мир! Нас ждет Париж, Милан и Рим! Вперед, друзья! Вперед!»
После довольно длительной паузы, рассчитанной, скорее всего, на продолжительные аплодисменты, сосед гордо вскинул голову, выразительно взмахнул ею на манер Андрея Миронова, и отбыл в своё расположение, чуть не упав при этом, банально споткнувшись о порог входной двери.
М-да, референдум на полуострове ещё не закончился, а Николай уже обнародовал результаты. Странно это, очень странно, тем более, что у Богдана было свое мнение по этому поводу, и явно не в пользу России.
Богдану нравился Крым. Дети также с удовольствием ездили отдыхать на море, а у Натальи там даже подруга завелась, из местных. Неделю назад, как раз в прошлое воскресение, она звонила жене и тихонько так, несмело, шептала в трубку: «Не знаю, что будет. У меня уже истерика… Боюсь я… Боюсь из дома выходить… Боюсь даже днем. Общаюсь с тобой, а метра за два от меня, за кустом, человек стоит… в защитном… В полный рост! Кто он? Что он? Не знаю… Была у мамы недавно, там тоже стоят… Никого не трогают, ничего не объясняют – стоят… Наташ-ш-ша, представляешь, он улыбается! А может, мне просто показалось?»
В последнее время интернет вовсю обсуждал появление в Крыму «зеленых человечков» или, по-другому, «вежливых людей». Относительно их прибытия и пребывания на полуострове версий было гораздо больше, чем пользователей соцсетей, и диапазон их колебался от «военнослужащих всех армий мира» до «пришельцев из космоса», но никто толком не знал, кто они, что они, и, главное, откуда.