Дафна Гринграсс (вот оно, еще одно мифологическое имя!) тоже не любила пристальное внимание. Выглядела бледно, одевалась просто, высказывалась тихо и только после прямого обращения. Некоторое время Гермиона думала, что Дафна просто очень скромная, даже зажатая но внезапно обострившееся чутье не давало принять эту версию за основную. Почему-то Гермионе быстро стало казаться, что Дафна просто не испытывает желания общаться с сокурсниками, как и она сама. Пожалуй, она сама вела бы себя примерно так же, если бы не родители, если бы не привычка носить маски, если бы не... много что! Она, конечно, не могла быть уверена, и в любом случае не полезла бы к Дафне с вопросами по этому поводу, но уже начала ей немножко завидовать. Тихую Дафну никто не воспринимал всерьез и вообще практически не учитывал. Просто человек-невидимка! Вот как она выглядит, настоящая свобода... Разумеется, Гермиона понимала, что как у любой представительницы чистокровного семейства (о жизни коих ее тоже просвещал Блейз, будучи в болтливом настроении) у Дафны наверняка море обязательств, расписанное до деталей будущее, предопределенный муж и даже количество будущих детей регламентировано. Но сейчас Гермиона ораторствовала посреди гостиной, лавируя между одобрением и презрением однокурсников, а Дафна спокойно взирала на это из кресла, и никто-никто ее не трогал. Как тут не позавидовать?
Итак, Гермиона вещала посреди гостиной, и содержание ее речи удивляло даже ее саму. Она ругала маглорожденных. Всю неделю она старательно впитывала выдаваемую Блейзом информацию, и к среде начала понемножку разговаривать с маглорожденными первокурсниками, благо они, не проникшиеся еще по-настоящему всеобщей неприязнью к Слизерину, довольно легко поддерживали с ней разговор. Она так надеялась на них! Она была так уверена, что, в отличие от чистокровных студентов и даже полукровок, уж эти-то, попавшие, как и она, в волшебную сказку, в мечту, в то, о чем и мечтать-то не смеют нормальные дети, должны любую часть тела, кроме головы и колдующей руки, с радостью отдать за любую новую информацию о магии! Что они должны так же, как и она, гореть желанием понять, как это все работает, узнать как можно больше заклинаний, выяснить все-все о магических растениях и существах... это же невероятно, в самом деле, это же волшебство! Как можно не хотеть узнать об этом что-то еще?!
Они не хотели. Они утверждали, что им хватает информации, что они и так загружены, что они все узнают в свое время, что тем, кто составлял учебную программу, виднее, или даже честно признавались, что им просто лень. Разочарование Гермионы было безгранично.
— Ну ладно вы, — распиналась она теперь, тыча пальцами в однокурсников, наблюдавших за ее истерическими пробежками по гостиной с нечитаемыми выражениями лиц, — вы в этом росли, для вас это обыденность, а обыденность — это кому-то интересно, а кому-то не очень. В магловской школе тоже далеко не всем детям интересно слушать про окружающий их мир. Но открыть для себя совершенно новый мир — и интересоваться им в рамках школьной программы, да и то не напрягаясь, как так можно?! Не понимаю!
— Ну, Грейнджер, не всем даны такие таланты, чтоб успевать по всем предметам, — традиционно вступил в спор Драко. — Вот чары, например, или зелья...
— Какие к боггарту зелья, если первый урок у нас только завтра?! — возмутилась Гермиона. «Боггарта» она вычитала с утра в словаре идиом и выражений и с тех пор ждала возможности ввернуть его в разговор. — Мы еще вообще не прошли ничего достаточно сложного, а они уже ноют, что магии, оказывается, нужно учиться! А чего они хотели, интересно? Чтобы все само собой получилось?
— Этого все грязнокровки хотят, всего, побольше и даром, — влез Нотт. Не мог он, видно, спокойно смотреть на то, как Драко что-то с кем-то обсуждает.
— Говори за себя, — окрысилась Гермиона. — Лично я ничего такого не хочу. Я просто хочу знать чуть больше!
— Это потому, что ты дура, Грейнджер, — выступила Паркинсон. Это заявление определенно поставило точку в дискуссии, и все разбрелись по своим делам, а Гермиона засела за учебник по Зельеварению. Она собиралась отличиться на завтрашнем занятии. И повеселиться, конечно.
Как выяснилось на следующий день, профессор Снейп тоже собирался повеселиться. Но если Гермиона собиралась веселить окружающих в основном за собственный счет, профессору развлекать публику самостоятельно явно не хотелось, так что главным клоуном он назначил Гарри Поттера. Еще на перекличке он назвал его «нашей новой знаменитостью», чем вызвал у Малфоя, Крэбба и Гойла приступ веселья, граничащий с подхалимажем. Ну в самом-то деле, чего смешного? Это не шутка, это правда. Поттер действительно знаменитость, это даже маглорожденной Гермионе понятно, стоит только посмотреть, как сбиваются в шушукающиеся стайки ученики, когда тот идет по коридору. Говорят, Флитвик на первом уроке и вовсе со своего книжного постамента свалился, как дошел до фамилии Поттер в списке.