— Ах вот как, — практически прошипел профессор Снейп и направил на нее волшебную палочку. — Легилименс!
Это было больно. А еще это было неприятно и унизительно. Присутствие чужой воли и силы в ее собственной голове на этот раз было очевидно, и эта сила бесцеремонно копалась в ее воспоминаниях, выискивая нужный ей фрагмент. Но прежде всего это было очень, очень больно. Никогда раньше Гермионе не приходилось не испытывать ничего подобного. Она уже не чувствовала ни рук, ни ног, а вся как будто сосредоточилась в собственной голове, в нескольких точках, пульсирующих болью. Она хватается за бинокль, смотрит попеременно на Снейпа и Квиррелла. На самом деле она не там, она стоит здесь и держится руками за стол. Она левитирует плакат гриффиндорцев на голову Квирреллу. На самом деле она не чувствует своего тела и пытается отвести глаза от профессора Снейпа. Она видит в бинокль, как профессор прикрывает глаза, перестает шептать и выдыхает, странно, а она и не заметила тогда этот вздох, а он был. Тишина. Темнота.
Приходить в себя было приятно. У нее не было тела, имени и памяти, а была только легкость, легкость и не облекаемое в слова знание о том, как все есть на самом деле, как было и как будет. Она была частью чего-то большего, и ей было хорошо. Потом к ней вернулось имя. Имя притянуло ее к земле, хотя ей совсем не хотелось туда возвращаться, не хотелось снова чувствовать собственное тело, а хотелось и дальше парить вот так, то ли есть, то ли нет, то ли она, то ли не она. Но чем больше она об этом думала — чем больше она вообще думала, — тем ближе она оказывалась, пока наконец не открыла глаза.
Она не сразу поняла, где находится, и долго думала, что было на самом деле, а что ей приснилось. Но незнакомое кресло, явно трансфигурированное из какой-то мебели кабинета Зельеварения, подсказывало, что ничего не приснилось. Была отработка, был разговор с деканом и было странное заклинание «Легилименс». Где-то за спиной раздались шаги декана.
— Вы могли бы просто все рассказать вместо того, чтобы доводить дело до обморока, — с упреком сказал он. О, конечно. Она еще и виновата. В самом деле, не ожидала же она, что он, например, принесет ей извинения за то, что копался в ее воспоминаниях? Это же магический мир. Здесь кто лучше колдует, тот и прав. Еще один повод учиться на отлично, кстати.
— А вы могли бы спросить по-человечески и не доводить меня до обморока, — вяло огрызнулась Гермиона.
— Вы забываетесь, мисс Грейнджер.
— Да. Это потому что я в забытьи. А еще я веду себя несознательно. Это потому что я без сознания, — Гермиона не удержалась и хихикнула. В голове всплыло «от уксуса куксятся, от лука лукавят, от горчицы огорчаются». Это-то здесь при чем?!
— Если вы собираетесь впадать в истерику, извольте делать это за дверью.
— Не собираюсь я никуда впадать. Я просто считаю, что вы неправы. Что так поступать нельзя.
— Еще раз напоминаю вам о недопустимости вашего поведения. Третьего подобного высказывания я не потерплю. Что вы читали по Окклюменции?
— По чему? — удивилась Гермиона.
— По Окклюменции, Грейнджер! Не злите меня. Навык защиты от Легилименции.
— От чего?
— От Легилименции! Хватит валять дурака.
— Легилименция и Окклюменция. Вот, значит, как это называется. Нет, я еще ничего об этом не читала, только собиралась.
— Я вам не верю. Вы слишком грамотно защищались.
— Но недолго, верно? — усмехнулась Гермиона. — Я бы предложила вам посмотреть в моих воспоминаниях и проверить, но боюсь, что с меня уже хватит, сэр.
— Если вы блефуете, мисс Грейнджер... — декан угрожающе помолчал и сменил тему. — Что вы собирались делать с информацией о Квиррелле?
— Прийти с ней к вам же.
— Почему сразу не пришли?
— Обдумывала. Сэр.
— Звучит нелепо.
— Так и вы не сразу меня спросили о событиях того дня. Кстати, почему вы вообще меня спросили?
— Вы свободны, мисс Грейнджер. Хватит на сегодня... крапивы.
— Ясно, сэр. Спасибо, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Гермиона с третьей попытки встала с кресла и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв дверь. С одной стороны, она, конечно, была рада, что поделилась своими наблюдениями с профессором Снейпом, как и рассчитывала. С другой стороны, она не ожидала, что это будет выглядеть... так. От еле сдерживаемой злости дрожали руки. Впрочем, возможно, это было вовсе даже от слабости. Направляясь в спальню, Гермиона думала о том, что профессор Снейп ей определенно немножко должен после сегодняшнего.