Спасая себя от безумия, мозг принялся раскладывать всё по полочкам. Раз сознание тут, значит, дома она просто умерла. Не может сознание торчать сразу в двух разных местах. Раз дома она мертва, но здесь жива, выходит ей повезло. Умирать взаправду и насовсем не хотелось до боли в чужом сердце. Жить – отчаянно хотелось жить. Всё равно: как и с кем. Даже вопреки моральным принципам. Не говоря уже об условиях проживания.
Чудесная врачующая мысль не позволила скатиться в омут безумия. В результате чего Инга таки обрела присутствие духа. И уселась прямо на берегу, сунув ноги в воду. Две нижних руки рефлекторно черпали её и заливали в пасть. Горло рефлекторно глотало. Живот рефлекторно принимал страшно необходимую организму воду и довольно урчал.
Верхние руки шарили по земле, подбирая и вновь отбрасывая булыжники. До сознания не сразу дошло, чем они тут занимаются, пока башке не до них. Кажется, руки собираются использовать самые примитивные приёмы борьбы с многочисленным и явно свирепым врагом.
Как всё-таки… Нет, это надо же – качала Инга своей новой головушкой, в которой лихорадочно обживалось старое сознание. Три последних дня она только и нудила: с какого бока приступить к переменам в жизни? Так и этак прикидывала, всласть почудив. И на тебе: начудила себе хвосты. Оно того стоило: попасть в дивный мир затуманья, чтобы заполучить такую морду?
Такая мордень, если и нужна, так не здесь. А там, дома. Невыразимо хочется посмотреть в глаза Олега Ивановича этими новыми очами в розовом обрамлении. Как он там критиканствовал? Что у неё слишком худое лицо? Что ж, теперь не придерёшься: шире её морды только экватор. Хорошо хоть у неё имеется и другая шкура: человеческая. Это здорово облегчает вживание в новую реальность. Да что там: невероятное облегчение!
А жить-то стало интересно – невольно огляделась и хохотнула она, стряхнув с деревьев всю пичужную живность. Реально интересно – вынесла окончательный вердикт оживающая душа. И принялась морально готовиться. Судя по началу, подготовка точно не повредит. Главное, чтобы назад не отправили. Новое НЕЧТО категорически лучше старых обид с одиночеством. И погонами, которые сунули тебе в зубы, чтобы не гавкала.
Глава 3
Она тут, что у них, проходит по категории умственно отсталых?
Нет, как всё-таки мало нужно человеку, чтобы избавиться от просвещённой тупой маяты? Достаточно выбросить его из собственной квартиры. И барская маята зажравшегося обывателя тут же улетучится. А, если его выбросить туда, где Макар телят не гонял, он, глядишь, подрастрясёт и жирок, которым заплыли мозги.
Инга немного посидела, болтая ногами в воде. Окончательно пришла в себя и вновь огляделась. Всё на месте: и крепость, и лилипуты, и собачки. И, кажется, вся эта публика ждёт от неё каких-то действий.
Ничего, подождут, пока женщина будет разбираться с человеческой шкуркой. Что-то в глубине души корябало: не стоит с этим затягивать. Её боевая ипостась, понятное дело, просто шик под фанфары. Но, знай она, что это единственный вариант, до воодушевления могла и не дожить.
До сих пор телу не требовались инструкции по его эксплуатации. С технической стороной вопроса оно справлялось собственными силами. И крыльями помахало, и руками посучило, и ногами походило. Самое разумное: предоставить ему инициативу и в дальнейшем. Нужно только его подстегнуть. Скажем, вспомнить волшебные слова для превращения. Или какой-то ритуал: два притопа, три прихлопа. И пусть организм вернёт ей человеческий облик.
В башке нешуточно бабахнуло. Так, что Инга невольно зажмурилась. В подвергаемое эксперименту тело какая-то сволочь выплеснула ведро раскалённого масла. И оно мигом заполнило все уголочки до самых когтей. Сознание только пискнуло и скрючилось от боли, как всё тут же и прошло. Без остаточных болевых ощущений.
Инга чуток посидела, заподозрив, что где-то по её душу могут готовить второе ведро масла. Затем осторожненько приоткрыла глаза. Мир вокруг изменился. Он вырос в размерах и значительно потерял в ощущениях. Во-первых, перестало вонять. Во-вторых, собачки на том берегу стали походить на суетящихся муравьёв. В-третьих – обернулась она – лилипуты весьма заматерели. Выросли, раздались в плечах и стали неинтересными. Зато радостно завопили и засуетились.