Та поморщилась, разгоняя ладошкой воздух под носом:
– Не знаю, что ты задумала, но подумай хорошенько. Какими бы скверными не были мы, остальные могут оказаться ещё хуже.
Резонно – согласился здравомыслящий капитан МЧС. Бывший. Но ныне здравствующий в трезвом уме. Который на минутку прямо-таки утонул в спонтанном желании подняться в воздух. Да сделать всем ручкой. Живите тут, как хотите, а я вам не плюшевая игрушка.
– Не прибедняйся, – раздражённо проворчали за спиной. – Никто не считает тебя игрушкой. Носятся вокруг тебя с уговорами. Была бы игрушкой, приказали бы и всё. Иначе в распыл.
Инга развернулась, и не думая переходить к прямохождению. Босх, читая ей проповедь, очень внимательно изучал техническое состояние своего летательного аппарата. Буквально ощупывал взглядом конечности с боками. Наконец, творец глянул в глаза своего детища и резюмировал:
– С тобой всё в порядке.
– Не всё! – рассердилась Инга.
– Не рычи, – поморщился Босх. – Воняет. И давай уже, оборачивайся. Хотя нет, – спохватился этот радетель. – Давай-ка на задний двор. Ингири нужно накормить. Вон слюна с подбородка капает. Запустишь себя, начнёшь болеть. А лекарей для таких, как ты, у нас не водится.
– Как и совести, – заметила она, успокаиваясь, и вытерла слюнявую морду.
Так-то: никаких тебе гипнозов. Просто люди, которые пытаются тобой вертеть, и сами извертелись в заботах о тебе – тут Босх прав. В конце концов, жили они тут как-то без умной ингири, и дальше проживут. Не такая уж она драгоценность. Во всяком случае, в мировых масштабах. Так что выбор прост: или ты в команде, или отправляешься на вольные хлеба. Где тебя так же попытаются вовлечь да облапошить.
Только вот любить будут вряд ли. Вон какой у Андеи встревоженный взгляд. И виноватый. Чует кошка, чью мышку съела. Но при этом просит прощения. А кому это надо, кроме тех, кто прикипел к тебе сердцем?
– Абсолютно никому, – усмехнувшись, поддакнул Босх и шлёпнул её по носу: – Ты права: и без тебя не вымрем. Даже держать не станем: проваливай на все четыре стороны.
Где-то за домом кто-то глухо недоумённо промычал. Ингири тотчас напружинилась. Завернула морду назад, вопреки желанию подселенки ещё чуток покочевряжиться. Брюхо требовательно заурчало, обещая нешуточный бунт в случае попрания его потребностей.
– Пошли завтракать, – скомандовал Босх Андее.
– Не могу, – тотчас упёрлась та, недобро зыркнув на семейного тирана.
Тот без всякого объявления войны цапнул девчонку за ухо. Бедняжка семенила за мерзавцем на цыпочках, тоненько поскуливая и что-то взахлёб обещая. Судя по тому, что ухо не выпустили, Босх сомневался в искренности бунтарки.
Инга хмыкнула и развернула крылья. Поднялась в воздух и перевалила через крышу дома. Тёлка, которую выволокли на середину заднего двора, была какой-то невзрачной. Но брюху так не показалось.
– Привет, подруга! – проорал несущийся к ней Мав-шал.
И прямо на бегу обернулся экрюпом – как на самом деле назывался этот смешной, но очень опасный зверёк. На тёлку маленький паршивец обрушился вместе с пикирующей ингири. Подвернулся ей под челюсти, когда те сомкнулись на шее всхрапнувшей животины. Экрюпчик придушенно пискнул, норовя вырваться из капкана двух мощных тел: охотника и агонизирующей добычи.
Инга нарочито небрежно поймала его за хвост двумя пальцами. Выудила из-под челюсти и подняла, издевательски любуясь, как извивается нахальный червячок. Как норовит извернуться и тяпнуть ингири за палец. Тёлка затихла. Инга смилостивилась и опустила старого приятеля на её темечко. Экрюпчик тотчас вцепился зубками в повисшее ухо.
Лопали они жадно, свинячили от души. Переглядывались да перемигивались. Кажется, у Инги в этом мире намечались отношения и помимо семейных. Мав-шал ей нравился. А дружить с мужчинами бывший капитан МЧС умел.
Глава 27
Нынче ты всем интересна. Особенно магам
Обида – как и всё придуманное человечеством – бывает двух видов: подлинная и подделка. Подлинная обида – штука малоприятная, провокационная и отсюда опасная. Подделка же штука весьма полезная в смысле манипулирования себе подобными.