Нынешняя нечисть, что лезет через каверну в Ванат, ещё цветочки. В некоторых виноградинах водятся такие кровожадные твари, что волосы дыбом. И оттого по всей невидимой границе Шина стоят заставы.
Почему их нет в Ванате? Так он и есть такая застава. Потому-то и крепость у них настоящая, а не простое поместье владетельного куна. И воинов в крепости много. Землю-то Ванат-кун получил не просто за выслугу лет. Зарекомендовал себя, так сказать, опытным да удачливым командиром. То есть вместо почётной пенсии почётно приписан к заставе, пока не загнётся.
Инга блаженствовала в широкой деревянной кадушке с горячей водой. И размышляла, как жить дальше. Вода в ванне была третьей по счёту – разлёживаться в первых двух было всё равно, что в грязной луже.
Попытка составить планы на будущее тоже третьей. Как спланировать жизнь существа, о котором знаешь всего три факта: оно громадно и уродливо, оно летает, и ты в нём. Ванат-кун упомянул, что ингири живут кланом-семьёй где-то в центральных горах Шина. Что они бывают исключительно женского пола и гостей страшно не любят.
Инга бы тоже их не любила – щеголяй она такой засранкой целыми днями. А к тому же являя собой неподражаемый образчик тупости и вспыльчивости. Чудесное сочетание – не характер, а мармелад. Даже странно, что ингири никто не приглашает в гости, если на дворе мирное время. Она, в принципе, тоже не любительница таскаться по гостям. Но это дело принципа! Если она повсеместно и беспрекословно рада себе, как смеет кто-то не радоваться вместе с ней?
Могучую нелюдь мыли три женщины. Занимались они этим в сторонке, следя лишь за тем, чтобы горячая вода поступала без перебоев. Поставщики воды даже носа не показывали, предпочитая оставлять вёдра за дверью. Инга время от времени косилась на помощниц, прикидывая, во что нарядиться.
У стены небольшой купальни стояли три распялки с платьями. Явно с барского плеча, если провести сравнительный анализ с одеждой прочих жительниц крепости. Когда их притащили, дабы госпожа сделала выбор, тот был сделан молниеносно: тащите обратно. На что одна из женщин укоризненно заметила, что это очень обидит господина Ваната. Обижать дедка не хотелось: классный мужик. Пришлось смириться и вернуться к выбору.
Паршивыми были все три экземпляра. Первые два вполне устраивали расцветкой: нежной зеленью, и такой же синевой. Но всё остальное полный отстой. Каскады воланов с пёстрой вышивкой и бантами. Культуру хозяев мира, конечно, следует уважать. Но окультуриться до такой степени ей просто не по силам.
Третье платье пошито вполне элегантно: нечто в духе бального платья Наташи Ростовой с широкими лёгкими рукавами. Но ядрёный сиреневый цвет с самого детства вызывал у Инги непобедимый мерцательный психоз. Она игнорировала всё сиреневое, вычеркнув этот цвет из своей жизни.
Та женщина, что уже разок поставила ингири на место, осмелела. И проделала это снова:
– Это платье, – указала на сиреневое безобразие, – пошили к свадьбе дочери господина Ваната.
– А когда свадьба? – брякнула Инга.
Справедливо полагая: раз платье всё ещё тут, значит, и дочка где-то неподалёку. Странно только, что кун о ней совсем не упомянул.
– Её хотели сыграть пять лет назад, – сдержанно пояснила нравоучительница.
– И что помешало?
– Когда нашу госпожу повезли к жениху, рядом с обозом открылась каверна.
– С Эттахра, – догадалась Инга, вмиг распрощавшись с благодушным настроением.
– Да, госпожа. Господин велел принести это платье тебе. Он хранил его все эти годы. И часто смотрел на него, горюя о судьбе дочери. Думаю, теперь он хотел бы увидеть в нём тебя.
– Вот же свинство, – пробухтела под нос Инга, понимая, что не в силах отказать обездоленному старику.
– Что, госпожа? – не расслышала эта провокаторша.
– Я надену это платье, – выдавила улыбку Инга, успокаивая себя тем, что сиреневую пакость легко скрыть под обезьяньей шкурой.
Ибо за дверью уже проорали, что обеденный перерыв тварей подходит к концу.