Махнёт одной рукой, так будет улица – мысленно напевала Инга на мотив любимой маминой песни «Ромашки спрятались». Махнёт другой рукой, и переулочек.
Это отвлекало от неприглядных военных будней неутомимой обмолотчицы врагов отечества. Да и гасило плохо контролируемую ярость. С которой, видимо, придётся бороться до конца дней. Если её не вышвырнет из шкуры монстра так же легко, как в неё зашвырнуло. Скажем, от поцелуя прекрасного принца.
Инга поняла, что чересчур увлеклась, когда в крепости затрубили. Она ловко развернулась в воздухе, держа в трёх лапах по визжащему курнуту. Со стены ей махал руками Ванат-кун. Ингири не желала расставаться с явно любимым времяпрепровождением. И в раздражении так приложила двух курнутов друг о друга, что те чем-то громко треснули и обмякли.
Но бывшему капитану внутренней службы вшили в подкорку: прежде долг, а после уже всякие неуставные эмоции. К тому же Инга заподозрила, что с другой стороны крепости творится что-то неладное. Иначе, зачем ещё отвлекать успешного бойца?
Нет худа без добра. Немного повоевав, Инга незаметно для себя освоилась с полётами. Очень полезно не думать о том, что не даёт тебе полноценно развиваться в гармоничную личность. Забудь о проблеме, и личность разовьётся сама по себе. Вывод дебильный, но поразительно подходящий к её случаю.
Уменьшившись и зависнув над Ванат-куном, краем глаза заметила какое-то движение в сторону крепости. Не по следам замирских тварей, а им навстречу. Курнутов трудно заподозрить в умении скакать верхом и носить броню. Отсюда вывод: в крепость Ванат спешит помощь. Правда, на войне ещё и мародёры водятся. Но вряд ли те отправляются на промысел ровной колонной по три. Да ещё и под знамёнами.
Для прояснения ситуации пришлось ещё уменьшиться, присесть на бруствер и сложить крылья. Для того чтобы прояснило с толком и качественно – обернуться человеком.
– Это помощь? – уточнила растрёпанная валькирия в сиреневом платье и панталонах под ним.
– Она, – устало кивнул старик, протянув ей руку, дабы прекрасная дама на неё опёрлась.
Дама опёрлась, задрала подол и спрыгнула на дощатый помост.
– Это латная сотня Шин-хада, – пояснил Ванат-кун, искоса поглядывая на союзницу, что так и не выпустила подол.
Пробежавший мимо воин старательно смотрел в сторону.
– Ты явно хочешь мне сказать что-то не слишком приятное, – заподозрила Инга.
– Хочу, – не стал лукавить кун. – И скажу. Пока ты бесновалась…
– Воевала.
– Ага, бесновалась, – согласился вредный старик. – Поперёд сотни примчался гонец. От Шин-хада. Прежде, до твоего нырка в каверну, спрашивать тебя о твоём имени было бесполезно. Ингири сроду не отвечали на подобные вопросы. Однако нынче ты так своевременно поумнела. Потому и спрашиваю: как твоё имя?
– Не помню, – посмотрела ему прямо в глаза Инга.
Честным взглядом человека, который действительно не имеет ответа. И старик сразу поверил этому взгляду. После чего махнул рукой кому-то внизу под стеной.
– Это она! – проорали у них под ногами.
– Кто она? – ляпнула Инга.
– Ты она, – хмыкнул Ванат-кун. – Любимая дочь нашего Шин-хада.
– Да иди ты! – восхитилась Инга традиционному повороту событий.
Всё-таки принцесса! Точное попадание.
Но, если какой-нибудь ублюдок королевских кровей вздумает спасти её от заклятья и лишить крыльев… Она просто не знает, что с ним сделает! К дьяволу происхождение – ей нужна её ингири. Кто-то подумает, что она чокнулась. Но пересаженное сознание грубо взбунтовалось против крамольной мысли, что она может вновь стать человеком.
Поразительно: эта новая шкура понравилась Инге до дрожи, до писка и желания орать на весь белый свет. И пускай забирают себе её королевские кровя – она с лёгкостью перетопчется. У неё для этого целых восемь конечностей.
– Мда, – хитро щурясь, покачал головой Ванат-кун. – Манеры у тебя, что у обозной портомои.
– Не сказать хуже, – согласилась Инга. – И как меня зовут?
– Инея. Однако, должен тебя беспамятную предупредить. О том, что у диктатора Шина есть дочь ингири, знает весь Зангеон. И вся Алетта. Только вот её лица никто не видел. Сколько помню, во дворце тебе всегда покрывали голову. Но там тебя нечасто показывали народу. А во всех иных местах поди там, разбери, кто из вас кто. Для большинства людей ингири все на одно лицо: чумазые лахудры. Гонец при всех наплёл, будто тебя разыскивает матриарх племени. Но мне шепнул, что отец. И весьма гневается на твою самовольную отлучку.