– Ты свою цену озвучила: любая, – безжалостно напомнил Шин-хад.
– Пусть подавится, – зло процедила продешевившая невеста и надулась.
– А мне украшения бабушки иметь полагается? – удивилась Инга.
– А чем ты хуже? – ответно удивился папа.
– А зачем они монстру? – хмыкнула Инга.
– Ты отказываешься? – мигом воспряла Фойта.
– В чью пользу? – уточнила Раюла.
– В пользу Андеи, – обломала их ингири.
– Они останутся у тебя, – вновь очнулась старшая сестра. – Не делай того, о чём понятия не имеешь. Отец, Инею ждёт хадад Вар? – внезапно холодно и даже неприязненно осведомилась она.
– А что тебя не устраивает? – иронично осведомился он в ответ. – Будете жить по соседству. Я всегда думал, что для тебя это важно.
– Ты всегда думаешь правильно, – криво усмехнулась Андея. – Только поступаешь иногда по-свински. Инею нельзя отдавать Дикой башке.
– Вар-хад достойный человек, – сухо отбрил дочь диктатор.
– Он точно не для неё, – не уступала Андея.
Инга чувствовала, что та ей симпатизирует. Но даже не подозревала, что, на самом деле, любит. Это было нечеловечески приятно. Последний раз она чувствовала себя любимой в тот день, когда инсульт в считанные минуты отнял у неё маму. Дальше были только всякообразные отношения.
– Вот ты за ней и присмотришь, – попытался извиниться Шин-хад перед дочерью, которую заметно уважал.
– Он её погубит, – нахмурилась Андея, понимая, что спор бесплоден.
– Я постараюсь этого избежать, – попыталась Инга перевести всё в шутку, дабы приободрить сестру. – Кажется, у меня всё для этого есть.
– А я помогу ей в этих стараниях, – внезапно подключился Босх.
– Ты? – практически хором обалдели родственники.
Минута молчания была заполнена перекрёстными неверящими и вопрошающими друг друга взглядами. Нарушил её Шин-хад:
– Маг, чего я не знаю?
– Того же, чего и я: что с ней такое? – невозмутимо солгал Босх. – Поэтому и намерен быть рядом с ней. Я всё-таки естествоиспытатель, если ты не забыл. А не только твоя нянька.
– Вот именно, что моя нянька, а не её, – насупился диктатор. – А Инеей вполне может заняться кто-то другой. Раз уж она у нас такая важная подопытная персона.
– Я устала, – лопнуло терпение у Инги. – За вами безумно интересно наблюдать. Но, если я немедленно не получу дозволения удалиться, могу забыть о том, насколько я почтительная дочь. Отец?
– Только попробуй мне улететь, – ласково пригрозил Шин-хад. – И больше ты никого из нас не увидишь.
Инга немного обалдела от такой постановки вопроса. Угроза звучала как-то нелепо, учитывая свободу передвижений ингири. Однако и выпендриваться, не зная, с каким огнём ты играешь, не стоит.
– Он может? – уточнила она у Босха.
– Да, – сухо подтвердил тот, не удостоив её взглядом.
– Я не стану с тобой ссориться отец, – моментально отреагировала Инга на крайнее неудовольствие союзника. – Мне дороги мои сёстры. И ты… иногда.
– Думаю, её можно отпустить, – как-то лживо помягчел голос Босха. – Она ещё не вполне оправилась после каверны.
– Да, пусть проваливает! – нагавкал на них Шин-хад.
А вот в его голосе отчётливо прозвучали нотки извинений.
Инга проследовала в свою спальню – размерами точную копию остальных трёх. Гнёздышки близняшек она ещё не посещала, однако не сомневалась в резком отличии их содержимого. В спальне Андеи побывала, но в памяти сохранились только зеркало.
Собственная спальня её начисто убила. Все предметы мебели – кроме широкой кровати – были даже не заставлены, а буквально завалены всякой игрушечно-сувенирной дребеденью. Кровать загрузили таким количеством подушек, подушечек и мягких игрушек, что спали на ней исключительно сидя. Всё это наводило на мысль, что ингири не только тупые обезьяны, но ещё и ненасытные хомяки. Хотя, возможно, это последствия сестринской любви – тоже вариант.
Инга смела на пол половину кроватного барахла. Гасить три высоких свечи в канделябре не стала – одним щелчком выключателя их не врубить. Она выкарабкалась из платья, забралась под шёлковое покрывало, зевнула и отрубилась.