В себя пришла легко. С этакой воздушностью в самоощущении. Никакого дискомфорта. Кроме гуляющего в пустой черепушке сквозняка. Натурально, никаких законченных и более-менее умных мыслей. Обрывки воспоминаний про Олежку, про Москву… И смехотворное приключение. Едва ухватишь такой обрывок, как его тотчас выдувает, оставив обалденную расслабляющую пустоту. Только вот тело, будто неродное. Хотела потянуться, но отклика в конечностях не нашла.
Инга поднатужилась и разлепила веки. Разлепила и уставилась на песок, в который уткнулась лбом. Закрыла глаза. Этому, несомненно, есть простое объяснение. Должно быть. О! Молния! Она ударила в балкон, и цветок слетел с подоконника. Верней, слетел бы. Если бы в доме был хоть один цветочный горшок.
Инга снова разлепила веки и попыталась сосредоточиться на том, что видела. А видела она всё тот же песок. И несколько камушков. И выползающего из ямки жука. И песок был таким крупным, словно она смотрела в лупу. Что-то здесь не так – подсказало неуверенно блеющее сознание. Может это с улицы намело? Ветром. Кажется, она форточку не закрыла. Тоже версия. И тоже бредовая. В форточку пятого этажа никакому ветру ничего не намести. Где же у неё несостыковка с реальностью?
Для прояснения ситуации она опять поднатужилась и приподняла голову. Установила её на подбородок. В глазах немного зарябило, но зрение в полном порядке. Вон какие-то шикарные раскидистые деревья. И стоят красиво: полукругом. А почему? Инга опустила взгляд и удовлетворённо констатировала: потому, что растут по берегу водоёма. Очень правильной окружности, значит, искусственного. Или естественного, но его подровняли. Или естественного, но это воронка от громадного метеорита. Или не метеорита, а…
В голову лезла всякая чушь. Потому что никаких водоёмов в её квартире нет. И деревьев нет. И этих собачек на том берегу тоже. Кстати, весьма уродливые собачки. За них мыслительный процесс зацепился и взбодрился. Какие, к чёрту, деревья? Верней, деревья вполне себе реальные, значит, она уже не дома. Или дома, но допилась до широкоформатных глюков. Но, если всё-таки не дома, кто и куда её притащил? И почему именно к собачкам на берегу водоёма? Вот ещё новости. И что так настырно царапает мозг?
Ключ! Она забыла отнять у Олега ключ от квартиры. Вот и…
– Може, померла? – неуверенно пробормотал кто-то справа за пределами видимости.
– Да не, – ответили ему чуть более уверенно. – Ишь, как глазищами мыргает. Коли помрёт, совсем худо будет. Твари, вишь, не уходят. Подались на тот берег, и поджидают.
– Вот не свезло, так не свезло, – сокрушённо пролепетал первый. – А мы-то уж и обрадовались. Великое дело! Ингири на выручку явилась. Сама прилетела, незваной. А говорили, будто к им на поклон ехать надо. Дак ингири ещё не всякого и удовольствуют. А в наши края и вовсе не летают.
– Только бы не померла, – мрачно отозвался второй. – Тогда от нас к завтрему даже косточек не останется. Кабы курнуты ещё в одиночку заявились, мы б, глядишь, и отбились бы. Те на стены не полезут. А вот скрулы запросто.
– Може, потыркаем её? – с отчаянной решимостью в голосе предложил первый. – Что ж нам, так и помирать? А детишки? Сожрут же всех под чистую! Скрулы и в подземные схроны доберутся.
– Потыркать можно, – издевательски отреагировал на предложение второй. – Потыркать что ж, большого ума не надо. Ты её потыркаешь, а она взбеленится. Да и разнесёт всё городище. Ингири-то, говорят, бешеные. На пустом месте взбелениться могут.
Инга попыталась скосить глаза на говорящих. Не вышло. Не без труда чуть развернула голову вправо. Результат её сразил наповал: лилипуты реально существуют! Поспешно закрыла глаза. Досчитала до десяти и вновь открыла: не померещилось. Парочка лилипутов, как живые. Два солдатика, засунутых в железные бочонки без рукавов. Кажется, это называется кираса. На головах горшки, в руках копья. К поясам приторочены ножны с чем-то колюще-режущим.
В том, что они лилипуты, никаких сомнений. Инга лежала ничком. В такой позе у стоящих рядом взрослых мужиков ничего не увидать выше колен. А ей даже не пришлось выкатывать глаза на лоб, чтобы разглядеть их с ног до головы. Да ещё обозреть горизонты над их горшками. Про Наполеонов из психушек слыхала не раз. А вот про обитающих там же Гулливеров никогда. Может, она первый?
– Смотри-ка оживает! – обрадовался первый лилипут. – Ишь, глазищами шарит!