После чего рядом с магом объявился мелкотравчатый ловкий, гибкий парень. Смазливый брюнет со шныряющими карими глазами и тоненькими усиками. В одних подштанниках, что его ничуть не смущало.
– Красавчик! – похвалила юношу Инга, перебираясь через завалы не утилизированного магами барахла. – Где ты их берёшь?
– Я же творец, – пояснил равнодушно Босх, шагая навстречу и протягивая руки. – Не свались. Ты мне нужна целой.
– Для чего? – уже почти догадалась Инга, но желала услышать, как её просят об одолжении.
– Не выпендривайся, – поморщился Босх, подхватил союзницу под мышки, поднял и перенёс через утихомирившуюся кушетку: – Ты уже сообразила.
– А зачем нам воровать украденную девицу, если эта…, – обернулась Инга на могильную конструкцию из треснувшего стеллажа.
– Она жива, – раздражённо буркнул Босх. – Выпить хочешь?
– Что-то осталось?
Осталось, чудом избежав погрома. Они замахнули по стаканчику, и маг уточнил:
– Так, сгоняешь за девчонкой?
– Зачем? – насторожилась Инга.
– Не будь дурой, – буркнул этот хам. – До четырёх считать разучилась?
Для четверых женихов ему нужны четыре невесты – сообразила она. Значит, её уклонение от исполнения семейного долга, он, как бы, утвердил? Так получается? Насмешливый взгляд мага содержал положительный ответ. Она благодарно кивнула: как же здорово, что не придётся бунтовать в одиночку. Поддержка Босха практически прямой приказ, отданный её папуле.
– Сгонять-то сгоняю, – расщедрилась она, не позабыв приплюсовать новую услугу к прежним. – А она-то со мной улетит? Почему она должна мне верить?
– Для этого тебе и нужен Мав-шал, – кивнул Босх на замершего парня. – Его она знает.
– А почему она должна верить тебе? Или эта злодейка держит её в чёрном теле? А ты герой-освободитель юных дев?
– Ингири шутит, – саркастически поздравил её маг. – Насмешка над природой.
– Ты бы мальчика приодел, – в ответ ехидненько ухмыльнулась Инга. – Простудится.
Босх кивнул, и юнца сдуло.
– Ты бы и сама приоделась, – внёс он разумное предложение.
И замызганное платье рассыпалось прахом прямиком на ней. Вместе с несвежим бельём. Не будь Инга продуктом своего мира и бесстыжего времени, завизжала бы и сгорела со стыда. А так всего лишь окинула себя критическим взглядом, размышляя о ванне.
– Обойдёшься, – догадался маг о её претензиях и скрутил им кукиш. – Некогда, – соизволил пояснить и принялся шаманить.
Щекотно до судорог – первое и главное впечатление от магии, практикуемой на живом обнажённом теле. Инга хихикала, извивалась и молила о пощаде. Босх сосредоточенно ваял один предмет одежды за другим, начисто игнорируя женские прелести. Распылённой материи прежнего наряда хватило на новое бельё и свободные кожаные штаны. И без комментариев дизайнера понятно: сыграла разница между плотностью «шифончика» и кожи.
На рубаху и крепкий кожаный дублет со стоячим воротом ушли лёгкие, но широченные шторы с оборками. Ради сапожек Босх уничтожил обшивку пары кресел. А на широкий пояс пожертвовал собственную рубаху. Свой-то пояс не подарил, что было бы проще.
Зато небольшой остро заточенный нож презентовал. Хорошая штука – оценила Инга форму лезвия и заточку. Когти когтями, но не станешь же оборачиваться каждый раз, как понадобится вскрыть консервы.
Они спустились во двор, где маг, первым делом, оценил высоту подъёма местного светила над горизонтом. Подъёма. Над. Горизонтом. Которого в этом мире не существует. Даже будучи профаном в вопросах устройства мироздания, Инга твёрдо знала, что такое невозможно.
Тогда, как, скажите на милость, понимать сей казус? И почему это никого не удивляет, кроме неё? Потому что аборигены не знают, что такое планеты? Чем же для них являются местные светила: дневное и целых три ночных? Уличными фонарями? И кто их зажигает? Некий мутный Создатель, подрабатывающий фонарщиком? Сплошная белиберда и ересь.
– Инга, тебе придётся подняться повыше, – инструктировал её Босх, нетерпеливо выглядывая, где там у него запропастился крысо-хорь. – Ингири в воздухе, конечно, не в диковинку.