Здесь, перед доспехами Синего Рыцаря, пытающуюся не расплакаться Бриенну и нашел Гудвин.
– А ты высокая, тебе бы подошел этот доспех, – с улыбкой сказал он Бриенне. Впервые о ее росте говорили как о чем-то хорошем, и Бриенна, едва сдерживающая слезы, потеряла дар речи. – Слышала о ней? Она была очень сильным рыцарем, помогла спасти мир во время Долгой Ночи.
Бриенна слышала о Синем Рыцаре, но именно Гудвин рассказал о ней как о человеке: о ее разорванных помолвках, об отношениях с Белым Братом, о войнах и о том, как она стала первой женщиной-рыцарем и Вечерней Звездой. Ходили слухи, что ее называли Уродливейшей Девой в Вестеросе, и Бриенна решила, что этим они похожи. Она поклялась себе быть сильной, как она, и идти своей дорогой, не позволяя никому решать за нее.
Теперь Бриенна пыталась понять, куда делись ее подростковые убеждения. Она не была свободной; у нее были деньги, хорошая работа и друзья, и все же она продолжала оценивать себя ужасно низко, попадая во все ловушки, устроенные ей Роэллой и обществом.
Бриенна всегда думала, что чтобы стать счастливой, ей нужно выйти замуж, однако она не была счастлива. И это не из-за нервов.
Она замерла перед доспехом; теперь она была достаточно высокой, чтобы ее глаза были на уровне забрала, и могла представить облаченного в них рыцаря. Она была бы такой же высокой, широкоплечей и светловолосой, как Бриенна. Бриенна задумалась, стала ли бы Синий Рыцарь выходить замуж за Хайла Ханта лишь потому, что он был единственным, кто предложил, и уже знала ответ.
И свой ответ она тоже знала.
Она со вздохом положила руку на стекло и выбросила из головы все, кроме предстоящих выходных в хорошей компании.
Проблемы начнутся, когда она вернется в Королевскую Гавань.
– Спасибо тебе, – прошептала она в тишине зала.
– Это ее настоящий доспех? – спросил за ее спиной Джейме, и даже в едва различимом отражении в стекле его глаза казались огромными и блестящими, а рот был растянут в улыбке. Он практически отпихнул Бриенну в сторону, спеша жадно прижаться лицом к стеклу.
Это невольно очаровало Бриенну.
– Да.
– Мне всегда было интересно, как изготавливались такие замысловатые доспехи, – заметил Джейме, указывая на вытравленный на оплечье геральдический знак Тарта.
– Кузнецы тогда были очень талантливые, – поймав его воодушевляющий взгляд, Бриенна пустилась в рассказ о технологиях того времени. Она начала неспешно, но постепенно стала рассказывать все увереннее и быстрее, указывая на те или иные части доспеха, чтобы проиллюстрировать свое повествование. Джейме ловил каждое ее слово.
Он и впрямь был нердом, как и она, но он не просто молча слушал, а высказывал интересные мысли и в некоторых местах спорил с ней так, как осмеливались только пара студентов-старшекурсников.
– Я, конечно, не ученый, – сказал Джейме, когда они остановились перед Верным Клятве, и он уставился на клинок с жадностью. – Но я много о них читал. Мне всегда хотелось взглянуть на этот меч живьем, даже не знаю, почему никак не мог сюда выбраться.
Потом они отправились в магазинчик при музее, и Джейме купил игрушечные копии Верного Клятве и Вдовьего Плача для Рейенис и Эйегона, а затем вызвал Бриенну на дуэль.
– Защищайся, – сказал он ей, размахивая Вдовьим Плачем как рапирой.
– Это же не фехтование, – Бриенна перехватила Верного Клятве обеими руками и ударила им Джейме, и оба засмеялись так громко, что все во дворе перевели на них взгляды. – Полуторным мечом дерутся вот так.
Они все еще хихикали, спустившись к маленькой полукруглой бухте, где Бриенна немедленно скинула платье и вошла в воду. Здесь не было ни волн, ни людей. Джейме уселся на песок неподалеку от воды и просто смотрел на нее.
– А ты не хочешь поплавать? – крикнула ему Бриенна, и он помотал головой, махнув правой рукой.
– Мне и тут хорошо.
Бриенна еще немного понаслаждалась морем – просто лежала на поверхности, подставив солнцу лицо и закрыв глаза. Здесь она чувствовала умиротворение: спокойные воды, покачивающие ее тело, будто приглушили остальной мир и утвердили Бриенну в ее решении.
Выйдя наконец из воды, она легла на песок рядом с Джейме; ее бледная кожа уже порозовела, несмотря даже на солнцезащитный крем, который она нанесла еще дома, а веснушки проявились во всей красе.
– Здесь просто идеально, – сказал Джейме мечтательным тоном. – Я, наверное, начну рекомендовать это место своим клиентам, лишь бы приезжать сюда почаще самому.
– Ты всегда можешь устроить здесь свою свадьбу, если вам с Элией захочется. – Бриенна была уверена, что они не женаты, он ведь представил Элию как партнера, а не жену, да и кольца у него не было.
Джейме повернулся к ней, нахмурившись.
– Я не собираюсь жениться на Элии, – сказал он немного приглушенно. – Мы с ней не вместе.
– О. – Однако в том, как он о ней говорил, сквозила любовь – Бриенна видела это и видела его с детьми Элии, которые относились к нему как к члену семьи. Как к отцу.
– Она мой лучший друг и самый важный человек в моей жизни, – легко подтвердил Джейме. – Но не в таком смысле.
– Но ты ведь не гей, – вырвалось у Бриенны, и она покраснела, осознав, что ляпнула. Как будто женщина и мужчина могут дружить, только если один из них гомосексуален, – подобную хрень можно было бы услышать разве что от Хайла. – Прости, я не…
– Ничего. Я часто это слышу. – Из-за работы. Хайл тогда так и подумал. Бриенне стало еще более неловко, и она раскрыла рот, чтобы извиниться. Джейме покачал головой. – Серьезно, ничего. Только гей или полный мудак не влюбится в Элию. Я был влюблен в нее, недолго, но она не ответила взаимностью, и это прошло, – прямо признался он. Как будто это было так легко. – Ты, наверное, слышала про суд и про то, что меня выгнали из армии, – продолжил он, глядя в небо, и Бриенна тоже перевела взгляд вверх. Иногда разговаривать легче, представляя, что ты один, а слушая плеск волн и глядя в бескрайнее небо, поверить, что они остались последними людьми на свете, было просто. По крайней мере ненадолго. – Я плохо справлялся, превратился в худшего на земле мудака; знаешь же, как это бывает, богатенький пьяный мальчик публично позорится, чтобы выбесить отца. Никому не было дела до того, что произошло на самом деле, что стояло за той «правдой», которую скормил всем отец, и только Оленна спросила меня, почему я так сделал. – Бриенне хотелось расспросить его поподробнее, но она не осмелилась перебивать. – Потом как-то раз я напился и разбил машину, к счастью, о столб, а не о другую машину или о человека, и случилось это. – Он помахал своим протезом. – За несколько месяцев до этого пьяный мудак в моем лице обнаружил, что Рейегар спит с моей сестрой, Серсеей. Мои с ней отношения… ну, скажем лишь, что они сложные, и не будем больше об этом. Она убедила меня сохранить это в тайне, и я послушался. А потом я оказался в больнице, к прискорбию трезвый, за минусом одной руки и всей семьи, и тут в палату вошла Элия. – Он окунался в воспоминания, и его голос становился все тише. Бриенна завороженно наблюдала, как на его профиле сменялись мельчайшие эмоции, как он стиснул зубы, произнеся имя сестры, и как улыбнулся, заговорив об Элии. – Она была тогда беременна Эйегоном, только что вышла от своего гинеколога и узнала, что я в больнице. Я поверить не мог, что человек, который едва знал меня, пришел меня проведать, в то время как никто из моей семьи за два дня так и не удосужился заглянуть. Она была очень добра ко мне, а я знал, что ее муж уже несколько месяцев трахает мою сестру. Я рассказал ей все, а потом, когда все завертелось, встал на ее сторону в бракоразводном процессе и предоставил все необходимые ей доказательства. – Он наконец посмотрел на Бриенну, в глазах у него были злость и скорбь. – Тогда мы и стали друзьями, а для Рейенис я стал кем-то вроде отцовской фигуры. – Это Бриенна заметила, но и они стали для него семьей. – Потом этот мудак попытался отобрать у нее детей, даже Эйегона, который тогда еще даже не родился, и я пригрозил раскрыть общественности правду об Эйерисе Таргариене. Семья от меня отреклась, сестра с тех пор не разговаривает со мной, но оно того стоило. Взамен у меня появилась семья получше. – По тому, как он вел себя с ними и рассказывал о них, было ясно, что он их любит, хоть эта любовь оказалась немного не той, о которой Бриенна подумала сначала.