Бриенна несколько раз глубоко вдохнула и вытерла глаза насухо. Она позвонит отцу и выслушает его – ей нужно так сделать, потому что он ее отец и он всегда любил ее – иначе и быть не могло, а если любил, то совершенно не хотел бы причинить ей подобную боль.
Он поднял трубку после первого же гудка.
– Бриенна…
– Почему? – спросила она, гордясь, что голос не надломился.
Отец глубоко вздохнул, как вздыхал всегда, взвешивая свои слова перед тем как заговорить. Это он научил ее думать, прежде чем сказать, хоть это и задерживало ответ на пару секунд. Потому что лучше медленно ответить, чем быстро обидеть.
– Ты была так несчастна, – начал он с нежностью и болью в голосе. Таких слов Бриенна не ожидала. – В последний раз, когда ты приехала с Хайлом и вы уже готовились к свадьбе, ты не казалась ни радостной, ни счастливой оттого, что выходишь замуж. Ты пыталась скрыть это, но выглядело так, будто ты выходишь за него по инерции, просто поступаешь механически. Это было неправильно.
Бриенна вспомнила тот их приезд – они наконец определились с датой, и она уже начала подыскивать платье, а Хайл даже не чесался. Это раздражало Бриенну, и она пожаловалась отцу – а такое случалось нечасто, потому что она знала, что Хайл ему не нравится, – что они целую вечность выбирали дату, а теперь Хайл ничего не делает. Она много чего тогда сказала.
– Я никогда не скрывал, что он не нравится мне, дочка, – продолжил отец, и Бриенна сосредоточилась на его голосе, а не на своих воспоминаниях. – Он никогда не обращался с тобой так, как ты заслуживаешь, его всегда больше интересовало то, что он может от тебя получить, а не то, что он может тебе дать. Это не любовь, и ты совершенно точно достойна большего. Но ты сказала, что хочешь за него выйти, что любишь его, и совсем не слушала нас, когда мы много, много раз твердили тебе, что ты заслуживаешь лучшего. – Он перевел дыхание, и его голос изменился, став ниже, холоднее и жестче, как тогда, когда он уволил Роэллу. – И это было еще до того, как я узнал, что он сделал, дочка. Уверяю тебя, после того, что Джейме рассказал нам, если бы ты не отменила свадьбу сама, я бы приехал в Королевскую Гавань и врезал этому хуйлу за то, как он с тобой поступил. – Бриенна вздрогнула: отец никогда не матерился, очевидно, он тоже в ярости.
– И вы недалеко от него ушли, – прошептала она едва слышно. – Нашли кого-то, кто заставил меня почувствовать, будто меня можно полюбить такой, какая я есть, но и это был обман.
– Нет, Бриенна, это не так. – Его голос, полный спокойствия и раскаяния, снова стал звучать как обычно. – Если ты ни во что другое не веришь, поверь хотя бы в то, что я люблю тебя и никогда не хотел причинить тебе боль. – Бриенна громко сглотнула и часто заморгала, чтобы не дать новым слезам политься из глаз. Она хотела верить в это, это было ее главным жизненным ориентиром, ей нужно было в это верить.
– Тогда почему?
Еще один глубокий вздох.
– После того вашего приезда я пожаловался Оленне, что ты выходишь за это ничтожество, потому что мужчины слепы и поверхностны и ни один из них никогда не относился к тебе так, как ты заслуживаешь, и сказал, что мне хотелось бы донести до тебя, что не стоит довольствоваться браком с этим человеком. К сожалению, я не знал никого, кому бы мог доверить тебя. Зато Оленна знала, и она рассказала мне о, как она назвала его, паршивце и о том, какой он богатый, красивый и рыцарственный. А еще о том, что он никогда не станет судить кого-то по внешности, потому что люди постоянно поступали так с его братом, и он знает, к чему это приводит. – Он сделал паузу, и Бриенна сосредоточилась на том, чтобы дышать ровнее и не подпускать к глазам слезы; сердце так и колотилось в груди. – Все, что мы сделали, – отправили тебя на прием к Джейме, чтобы ты поняла, что достойна большего, чем Хайл. Да, мы говорили с ним, и он даже вынудил Оленну рассказать, что именно она от него хочет, но не более того. Он спросил, что, по-нашему, может сделать он, если нас ты не слушаешь. Но мы не просили его соблазнять тебя и не просили притворяться, будто ты ему нравишься. Он не притворялся.
Бриенне хотелось ему поверить, однако все звучало слишком просто.
– Как он тогда очутился на Тарте в эти выходные?
– Его пригласила Оленна, когда поняла, что ты ему действительно нравишься. Ему, хм, ему не нравятся люди – в этом смысле, если верить Оленне, и она не могла упустить шанс сделать что-то и для него, поэтому и свела вас в эти выходные. – Последовала еще одна долгая пауза, и Бриенна вцепилась в телефон, крепко прижимая его к уху, чтобы слышать отцовское дыхание – так, будто он сидел с ней рядом. Ее раздражало, что это по-прежнему успокаивает ее, как успокаивало в детстве, когда ей снились кошмары о гибели Галладона или о словах Роэллы, несмотря на то, что сейчас она все еще злилась на отца. – Прости, что причинили тебе такую боль, дочка. Наше намерение состояло не в этом, однако, как напомнил нам Джейме, намерения не стоят ничего, если ты уже подорвался на мине. Я ни в чем тебя не виню, у тебя есть право хранить секреты, но я бы хотел, чтобы ты рассказала мне о том случае. Если б я знал, я никогда не позволил бы этому хуйлу даже близко к тебе подойти, не то что предлагать замужество.
Бриенна почувствовала, что по лицу снова текут слезы, и от этого ее злость – и на отца, и на себя – только усилилась.
– Я не хотела, чтобы меня жалели, – сказала она резко и колко.
– Я тебя не жалею, – твердо и уверенно ответил отец. – Я твой отец и я люблю тебя, и если я когда-нибудь встречу этих уродов, кем бы они ни были, включая твоего бывшего жениха, им не поздоровится.
Услышав это, Бриенна не сдержала тихого смешка – слезливого, хриплого и не особенно веселого, однако напряжение и ярость частично покинули ее.
– Я все еще злюсь на тебя.
– Знаю, дочка. – Его голос звучал так печально, что Бриенна поняла: долго злиться она не станет. – Но ты сможешь меня простить?
– Пока что нет, – ответила она. Именно он научил ее, что она не обязана прощать кого-то только потому, что он извинился, даже если это ее отец.
– Оленна тоже хочет попросить у тебя прощения, можно, я передам трубку ей?
Бриенна раздраженно вытерла глаза – довольно плакать.
– Не сегодня. Передай, что я ей перезвоню, когда буду у Марг. – Придется некоторое время пожить у нее, если она собирается порвать с Хайлом.
– Передам.
– Пап, насчет Джейме… – начала она, но не придумала, как закончить; нужно было решить, верит ли она всему, что рассказал ей отец, и если верит – что ей делать с чувствами к Джейме и своей реакцией на его признание тогда, на пароме. – Хотя неважно.
– Скажу лишь только, что когда Оленна представила меня ему, он немедленно узнал меня, хоть мы раньше никогда не встречались. Он сказал, что у меня твои глаза. – Бриенна сухо сглотнула. – Отдохни, уже поздно. Прости. Я тебя люблю.
– Я тоже люблю тебя, пап, – ответила она и отключилась; это было правдой, и то, что она злилась на отца, не означало, что она не сказала бы ему этих слов. Перед тем, как повесить трубку, она услышала вздох облегчения. Затем Бриенна закрыла глаза и прислонилась к изголовью кровати.
Ей нужно было подумать о том, что сказал ей отец, о том, что они намеревались сделать и в чем ей солгали. Также ей нужно было подумать о том, что она чувствует насчет всего этого и насчет Джейме.
Когда он приложил пальцы к ее губам, она будто снова очутилась на вечеринке – кругом хохот, у ног – роза, а в голове раздался голос Рона, в котором сквозил ужас: «Боги, ты что, правда думала, будто нравишься мне?», пока его дружки ржали и хлопали его по спине. Правда состояла в том, что все это время Бриенна ожидала чего-то подобного. Тогда, на пароме, подавшись вперед, она надеялась на поцелуй, но куда больше была готова, что Джейме с насмешкой отвергнет ее, хоть он и не сделал ничего, чтобы заслуживать подобного недоверия, и всегда был ужасно привлекателен и интересовался ею.